Александр Кулешов - Ночное солнце

В шесть часов он считал нужным являться в роту. Присутствовал при подъеме, при утреннем туалете, отправлял взвод на завтрак, а сам шел проверять оружие, снаряжение, заправку коек, чистоту тумбочек. Потом вел взвод на занятия.

Лейтенанта Чайковского солдаты слегка побаивались, но уважали. Он был очень требовательный командир, суховатый и официальный в обращении. Солдаты не знали, что молодой лейтенант сдерживал себя, старался не смеяться, не острить. Он считал, что это может показаться проявлением слабости, панибратства. Вообще несолидности.

Но солдаты знали другое: никто так не воюет со старшинами и начскладами за вещевое довольствие для них, с поварами — за добрый харч, как лейтенант.

Не раз бывало, что, сухо и коротко поблагодарив солдата за службу, он уходил в ротную канцелярию и писал сердечное теплое письмо его родителям. Он строго взыскивал с солдата за неумение поставить палатку, за последнее место в лыжном кроссе, а потом до хрипоты ругался, с кем положено, за то, что палатку его взводу подсунули неисправную или дали некомплектные лыжи.

И уж, конечно, как бы ни был виноват перед вышестоящим начальством его гвардеец, брал вину на себя.

Было у него еще одно качество — он все делал лучше, чем его подчиненные. Он первым проходил сложнейшую полосу препятствий или лыжную дистанцию, лучше всех стрелял и метал ножи, красивее всех работал на гимнастических снарядах. Великолепно владел парашютом. Шел на мастера по борьбе самбо. Казалось, он все знал, все умел. Однажды кто-то из солдат, неловко прыгнув, вывихнул руку в плече. И тогда командир взвода уверенно и ловко, словно всю жизнь только этим и занимался, вправил поврежденную руку. А объяснение тому было простое: занимаясь самбо, он с товарищами по секции заодно прошел и курс оказания первой помощи.

— Всем ты хорош, Чайковский, — говорил ему командир роты, — прямо хоть на выставку тебя — образцовый офицер. Теплоты бы тебе побольше, сердечности. Почему ты всегда такой официальный, для тебя улыбку подарить людям труднее, чем с ротным имуществом расстаться, а уж я-то знаю, как ты его бережешь. Хоть солдат не девушка, обними иной раз за плечи, не стесняйся! Не упадет твой авторитет.

Лейтенант молча кивал и… вел себя как раньше.

Да, не один пройдет еще год, пока постигнет Чайковский науку человековедения… Сменятся под его началом роты, батальоны, полки, и, став генералом, будет он разговаривать с солдатами куда проще и сердечнее, чем тогда, когда был командиром взвода, когда не тысячами людей командовал, а двумя десятками.

Придет все это.

Но и потом, и теперь он неизменно чувствовал высокую ответственность за этих людей, их службу, их жизнь и здоровье.

По-прежнему занимались своим делом Зоя и Рута. Рута ничего не сказала подруге о своем разговоре с Ильей. Оба ни словом не упоминали о той беседе, словно и не было ее.

Но ведь была.

И хоть казалось, ничего внешне не изменилось в их отношениях, но так лишь казалось. Чайковский особенно тщательно следил теперь за своими словами и поступками. Он старался быть одинаковым в своем отношении к обеим девушкам, старался не говорить ничего, что могло быть не так истолковано, неверно понято. С другой стороны, он по множеству мелочей, на которые раньше не обращал внимания, мог судить о чувствах, которые Зоя и Рута испытывали к нему, замечал их взгляды, в которых дотоле не видел ничего необычного, а сейчас читал тоску, ревность, скрытую боль. Схватывал тайный смысл ничего вроде бы не значащих фраз.

Все это вызывало ответную реакцию, и Илья начал ловить себя на том, что ему все труднее обходиться без своих друзей-подруг, их постоянного присутствия. Они начали волновать его, как женщины, он стал ревновать, наблюдая, как другие офицеры ухаживают за ними и получают ответные знаки внимания.

«Так не может продолжаться, — говорил он себе, — это нелепо. Я начинаю влюбляться или уже влюбился сразу в двух девушек. Это невероятно!»

Он слышал, что такое бывает по отношению к близнецам. Но Рута и Зоя отнюдь не были близнецами. Да и характеры у них были резко противоположными.

Рута — веселая, непосредственная, но более спокойная и ровная, легче переживающая неудачи. Зоя — озорная, острая на язык, темпераментная, с частыми перепадами настроений. Она могла веселиться, танцевать целый вечер, а то и ночь напролет и вдруг в самом разгаре веселья замолкала, лишь вяло улыбалась, глаза ее становились грустными. Она уносилась мыслями куда-то за тридевять земель.