Пётр Лебеденко - Льды уходят в океан

Он с досадой бросил карандаш на стол, стремительно прошелся по кабинету и остановился против Смайдова, сидевшего рядом с Марком. Смайдов спросил:

— Что ты хочешь этим сказать?

— Хочу сказать только одно: мы с тобой допустили ошибку.

— А конкретнее?

— Конкретнее? Пожалуйста… Мы не смогли подобрать к Беседину ключика. И если хочешь знать, я жалею, что согласился с тобой…

— Жалеешь?

— А ты — нет? Помнишь, ты как-то говорил: «Вычеркнуть человека из списков легко, а вот снова включить его в списки — куда труднее». Помнишь?

— Да. И сейчас могу сказать то же самое. Потому что уверен: подобные встряски таким, как Беседин, идут на пользу. Представь другое. Мы пошли ему на уступки, сказали: «Нам не обойтись без тебя, Илья Семеныч. Мы видим, что ты зарвался, видим, что живешь не так, как надо. Но покорнейше просим тебя, останься».

Марк твердо сказал:

— Просить его остаться было нельзя. И скажу вам прямо, если бы он остался, я ушел бы. И Байкин тоже ушел бы. И Думин, И Баклан. Так все сложилось, Василий Ильич.

Борисов поморщился.

— «Так все сложилось…» По идее, как говорят, вы должны были свободно вздохнуть и с удвоенной энергией… Где же ваша энергия, Талалин? Почему сто восемь вместо ста семидесяти?

Марк не знал, что ответить… С тех пор как Беседин совсем ушел из бригады, сварщиков точно подменили. Раньше работали с азартом, порой даже с ожесточением, будто соревнуясь, у кого больше запала, а тут вдруг сразу сдали темпы, разболтались. Один опоздает на работу и начинает врать, что долго не было трамвая, другой клянчит отпустить его на час раньше, так как надо, дескать, пойти к зубному врачу («Сам знаешь, Марк, при Беседине не очень-то удавалось урвать время полечиться»), третий вообще начинает просить отгул, потому что в прошлом месяце переработал столько-то часов…

Марк как-то сказал:

— Получается черт знает что! Будто мы повременщики! И будто никому нет дела до того, что бригада ползет, как улитка!..

— Тебе что, не надоело при Беседине из кожи лезть? — засмеялся Андреич. — Тогда давай в том же духе. Только, чур, без меня. А я хочу понаслаждаться свободой.

— Какой свободой? — вскипел Марк. — Ты думаешь, о чем говоришь?

— Будь здоров. Объяснить? Сейчас захочу — пойду в «Северное сияние» шашлык рубать. Захочу — выходной завтра устрою. А что? Мне теперь сам сатана не брат.

— Вот тип! — возмутился Костя Байкин.

А Харитон сказал:

— Без Ильи Семеныча оно, конечно, все можно. И шашлык рубать, и выходной устроить. А в получку — бом-дилинь-бом. Гуляй, братцы, с колокольчиками-бубенчиками!

Марк понимал: неожиданный уход Беседина выбил их из колеи, нарушил все то привычное, что было связано с ним.

Это, наверно, реакция. Вот и получается: один — в лес, другой — по дрова! Раньше такого не было… Думин, как обычно, молчал, но за этим молчанием тоже что-то скрывалось. Он часто бросал на Марка взгляды, в которых нетрудно было прочитать один и тот же вопрос: «Ну, а как дальше? Как дальше жить-то будем?»

Они работали с Бесединым много лет подряд и, несмотря ни на что, привыкли к нему. Привыкли не только к его железной хватке бригадира, которая сковывала их волю, и не только к его деспотизму, которого часто уже и не замечали, — с Бесединым была связана давняя слава бригады в целом и каждого из них в отдельности.

Беседин был не глуп! Он любил говорить: «Знают не только Беседина, гремит не только Илья Семеныч. И Баклан, и Байкин, и Харитон — все на виду». Он не хотел присваивать себе все, и они были благодарны ему за это.

Правда, конфликт между ним и сварщиками назревал давно, и, когда их послали на старую баржу латать дыры, терпение их кончилось. Но когда он ушел, они вдруг растерялись. Может быть, они даже и не думали всерьез, что бригадир уйдет. Не раз ведь пугал: «Я вам не подхожу? Тогда будьте здоровы. Беседин проживет как-нибудь и без вас!» Но не уходил же! А тут…

Марк поднял голову, посмотрел на Борисова:

— Мне кажется, это реакция, мы немножко растерялись. Бывает ведь так…

— Смешно, товарищи, и грустно. По-вашему выходит, что все в бригаде держалось на Беседине. Ушел Беседин — конец бригаде. Так? Может быть, всем бригадам нужны Беседины? Без них ничего не получится?

— Ты преувеличиваешь, Петр Константинович, — заметил Борисов.

— Нет, ничуть! — Смайдов сделал резкий жест рукой и повторил: — Нет, не преувеличиваю! Эта растерянность, о которой говорит Талалин, не случайна. Бесединский дух живуч. И его надо вытравлять. Людям надо вернуть веру в свои силы. Неужели вы не понимаете, как это страшно, когда люди теряют веру в свои силы?