Всеволод Кочетов - Избрание сочинения в трех томах. Том второй

— Ой, не люблю я сладкое!

— Горькое есть в запасе, — сказал Илья Матвеевич. — Это мы сегодня ради вас, женщин, такую муку мученическую принимаем. Из солидарности.

— И горькое не люблю.

— Шампанское, значит?

— Шампанское? Конечно, шампанское. Лучше всех вин.

— Не догадались купить.

— И зря не догадались, — вставила Дуняшка. — От него весело, легко.

— Тебе и так, гляжу, не тяжко. — Илья Матвеевич усмехнулся. — Сына бросила, по концертам бегает, Раньше–то по–другому бывало.

— А чего хорошего–то раньше? — заговорила Агафья Карповна. — Сиди дома да дома с ребятами, ровно клуша.

— Зато, мать, ребят каких вырастила! Вот и есть ты героиня. Материнское геройство проявила.

Зина бы тоже шутила вместе со всеми. Но ее смущало упорное молчание Виктора. Конечно, ему очень трудно. Зина, как ни старалась, не могла понять, почему Лида ушла от него. Неужели Лиде стало скучно? Как может быть скучно с таким умным, хорошим человеком! Ей, Зине, например, с Виктором никогда не было скучно. Он, правда, немножко медлительный и молчаливый. Что ж из этого? Он ведь и старше, скажем, ее, Зины, лет на восемь. Ему уже не полагается скакать и прыгать, трещать, как чечетка. Нет, Виктор Ильич очень, очень интересный человек.

— А что о нем пишут–то? — вдруг спросил Виктор, неожиданно возвращаясь к разговору в клубе.

— Что? Где его взять, спрашивают, да нельзя ли сделать самим, нет ли у нас свободных чертежей.

— Интересно! Может быть, мы с вами еще поработаем, Зинаида Павловна. Я новую машинку обдумываю. Что–то такое мне представляется вроде автомата, который сам будет выполнять модельные операции. С клавишами. Нажал — строгает, нажал — точит, нажал — сверлит.

Когда Зина собралась уходить, Виктор надел пальто и шапку.

— Поздно, — сказал он, — третий час. Провожу вас.

Пошла провожать и Тоня. Было морозно, но в воздухе пахло натаявшими за день лужами, весной. Лед в лужах трещал под ногами. Виктор и Тоня взяли Зину под руки. Возле моста через Веряжку кто–то из них поскользнулся, сбил с ног остальных. Поднялись, отряхивали друг друга, смеялись.

Зине стало так хорошо, как бывает только среди родных. До ее дома дошли незаметно.

Прежде чем отворить дверь подъезда, Зина взглянула на угловые окна четвертого этажа. Она знала, что это окна Алексея. Там горел свет.

4

Алексей сидел за столом. Он в клуб не пошел, он решал трудные тригонометрические задачи и так увлекся ими, что позабыл обо всем на свете. Он с усилием давил карандашом на бумагу, как давят ножом на консервную банку, вскрывал тайны тригонометрии, переполнявшие задачник. Но объяснений, объяснений, которые даются в школе, в институте, в их задачнике почти не было. Приходилось додумываться, ломать голову. Игоря Червенкова бы сюда! Да и с Игорем немногим легче. Пока Игорь объясняет — все понятно, уйдет — ничего не понятно. Распутываешь эту путаницу, распутываешь — и запутаешься сам. Другой бы давно бросил непосильное занятие. Другой — только не Алексей. Когда становилось совсем трудно, он подходил к зеркалу, рассматривал свое побледневшее лицо, злые глаза и резко спрашивал:

— Что, скис?

— Нет, не скис! — отвечал ему тот Алексей, из зеркала, поворачивался спиной и снова возвращался к столу.

Время шло, один месяц сменялся другим, но Алексей все не мог позабыть о Катюше. Случилась однажды такая пора, что он меньше думал о ней, — в те самые дни, когда с Костей варили мачту.

Костины хождения вокруг мачты и его причитания — испорчена, дескать, вчистую — закончились тем, что Костя сказал:

— А исправить–то можно. Будешь помогать?

— Буду, — ответил Алексей.

На следующий день Костя договорился с начальником цеха. «Брата учу. Можно ту мачту, которая за вальцами, испортить?» — «Порти, она брошенная. Все равно резать будем, так и так»: Костя примеривал, прицеливался, переваривал швы; он рассчитывал усадки металла, искусно давал им нужное направление. Алексей завидовал ему: вот это свобода так свобода! — забывая о том, что сам он был так же, как и Костя, свободен, когда брался за свой молоток.

Через несколько дней Костя позвал мастера из отдела технического контроля. Мачту краном вытащили из угла, ощупали калибрами, проверили ее прямизну специальными приборами; подвешивая тяжелый груз, испытали на излом. Мачта выдержала все испытания.

После совместной работы над мачтой уроки Кости с Алексеем вскоре закончились: недели через две Костя объявил: