Всеволод Кочетов - Избрание сочинения в трех томах. Том второй

— Когда невесту найдете, — небрежно ответил Алексей.

Агафья Карповна приняла его слова за шутку.

— В общем, жениться я, мама, не буду, и незачем на эту тему говорить. — Алексей продолжал держаться того же бодрого тона.

— Объяснись, — сказал Илья Матвеевич, откладывая в сторону вилку. — Натворил что, или как?

— Ничего никто не натворил. Непонятные вопросы. Ну, гуляли, гуляли, а характерами не сошлись. Не бывает так, что ли?

Илья Матвеевич разглядывал Алексея долгим, тяжелым взглядом.

— Бывать всякое бывает. — Он встал из–за стола. — А ну–ка пойдем ко мне, приятель, поговорим, — и грузно зашагал по коридору в свою комнату. Алексей пожал плечами и пошел следом за отцом.

В столовую Илья Матвеевич вернулся минут через пятнадцать один.

— Плетет ахинею, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Ни слову не верю. Дело ясное: обманул девчонку, а теперь крутит про характеры. Как так — не сошлись! — Илья Матвеевич стукнул кулаком по столу, плеснулся чай из стаканов и чашек. — Кто воспитал его? Ты, мать? Нет тебе славы за это! Не водилось до него подлецов среди Журбиных.

— Успокойся, отец, — сказал Антон. — Так просто о сердечных делах судить нельзя.

— Да разве у него сердечные дела? Паскудные у него дела!

Тоня тихо встала и выскользнула в коридор, побежала искать Алексея. Она нашла его на огороде, куда он вылез через окно. Алексей жевал стручок сладкого гороха.

— Орет? — спросил он.

— Очень сердится.

— Понимаешь, еще и за ухо дернул. Погляди–ка, красное?

— Нисколько, — соврала Тоня. Ее почему–то очень радовало событие, такое тягостное для отца. И не почему–то, а совершенно определенно почему: любовь у Алексея с Катькой разладилась, Алексей понял, что Катька ему не пара, и жениться он не будет. Как ни старалась Катька, ничего у нее не вышло.

— Алеша, я тебя очень люблю, очень! — Тоня обняла Алексея.

— Хорошая ты девчонка. Только не лезь целоваться. — Алексей снял ее руки со своей шеи. — Всю щеку обслюнявила…

— Что бы нам придумать? — Тоня была так рада, что даже об Игоре забыла. Для нее существовал в эти минуты только Алешенька. — А знаешь что — пойдем на рыбалку, а? — предложила она.

— Вот правильно придумала! — Алексей тоже оживился. — Посидим зорьку. Неси лопату и банки для червей.

Полчаса спустя они взобрались на гнилые обломки старых речных пирсов выше завода, под которыми в ямах стояли крупные прожорливые окуни. Синяя вечерняя Лада могуче несла свою прозрачную воду в залив. Крутились быстрые воронки на стремнинах, ломая отражения редких розовых облаков и проходящих буксирных пароходов. На заводе ухала паровая «баба» копра и тарахтели пневматические молотки на кораблях. В достроечном бассейне корабли стояли тесно, как стадо гусей на деревенском пруду, и были похожи именно на гусей. Одни — еще без мачт — будто опустили под воду свои головы и выискивали пищу в донной тине, их голые палубы блестели в отсветах закатного солнца, подобно гладким спинам птиц. Другие горделиво задрали шеи мачт к небу и посматривали на окружающее с гусачиной важностью. Третьи, пришедшие в ремонт, уже наполовину разоруженные, общипанные, выглядели жалко, — в птичьей стае всегда есть такие, которых все клюют.

Сравнение кораблей с гусями пришло в голову Тоне. Тоня сказала об этом Алексею.

Алексей обернулся в сторону завода — огромного, как город, с трубами, башнями и даже дворцами, — так выглядело главное здание, в окнах которого на третьем этаже, где был расположен плаз, уже зажглись огни, и засмеялся:

— Хороши гуси! Подожди, на будущий год стадо прибавится.

Он стал, рассказывать о новом правительственном задании. Тоне было интересно то, о чем рассказывал Алексей, — рабочие семьи исстари жили интересами завода, и все, волновавшее взрослых, в той или иной мере волновало и детей. Когда Тоня была маленькая, когда носила Илье Матвеевичу обед в узелке, в ту пору не только директор Иван Степанович, а и в семье думали, что она тоже пойдет по корабельной части. Она и сама так думала, но год назад увлеклась трудами Мичурина и поняла, что быть ей не кораблестроителем, а биологом. Но интересы семьи оставались по–прежнему и ее интересами, увлечение биологией их не могло заслонить.

— Значит, и народу прибавится, — сказала она, выслушав, Алексея.

— Зачем? Сами справимся. — И он вновь подумал: как мелко и незначительно то, что по отношению к нему сделала Катя, в сравнении с будущими, предстоящими ему делами,