Виктор Зиновьев - Нижний горизонт

Зайтуна засмеялась и ответила, что ей некогда идти с ним. А сама смотрела туда, где за березами толпа собирала тянущиеся со всех сторон ручейки людей — там шел сабантуй.

Связанный баран уже не трепыхался — он неподвижно лежал на траве, и только красивые коричневые глаза его время от времени застилались пленкой. К рогам была привязана табличка: «Победителю соревнования». Здесь же два толстых борца, обхватив спины друг друга полотенцами, азартно пыхтели и топтались то в одну, то в другую сторону. Оба устали и вспотели, но никто не хотел сдаваться. Зрителей, конечно, не удерживала протянутая веревка — они громко кричали и показывали пальцами на барана.

Протолкавшись сквозь людей, сгрудившихся у дороги и заглядывающих через головы куда-то вбок, Зайтуна хотела перейти на другую сторону, но ее остановил милиционер:

— Погоди, красавица!

Тут раздался топот, и из-за поворота выскочило несколько всадников. Впереди почти вровень, оторвавшись от остальных, мчались две лошади — рыжая и белая. Зрители вокруг запрыгали и замахали руками. Милиционер вдруг оглянулся, присел и тоже громко закричал:

— Наши, дубовские! Семка! Давай!

Но тут же выпрямился, солидно кашлянул и сказал:

— Теперь иди, полная безопасность.

Зайтуна пропустила ораву мальчишек, на велосипедах гнавшихся за лошадьми. «Безопасность!» Тоже, скачки! Таких дохлых коней в деревне бы и седлать постеснялись. Эту рыжую Фарид бы на Бока в два счета обставил. Интересно, а на КамАЗе сабантуй празднуют?

— Кацо, махнем сапоги на штаны!

Задрав головы, люди с открытыми ртами следили за парнем в джинсах, повисшем высоко над землей. Зайтуна подошла и тоже стала смотреть. Парень иногда оглядывался вниз, показывал в улыбке белые зубы, а сам все выше и выше карабкался по шесту. Снизу сыпали советами и наставлениями. Вот парень уже поднялся к самой вершине и потянулся, чтобы снять призовые сапоги, но… намыленный шест заскользил под руками, и он стремительно съехал вниз. «И-эх!» — завопила толпа. Сапоги на вершине шеста висели обыкновенные, кирзовые, каких полно в любом магазине. Но сабантуй — это сабантуй! И вот уже кривоногий мужичонка хлопнул о землю свой выходной пиджак, поплевал на руки и стал карабкаться на шест — теперь уже парень, по-прежнему весело показывая зубы, кричит ему снизу:

— Крэпче хватай! Р-рэмнем дэржи!

Зайтуна смотрела на женщин — высоких и низких, худых и полных, одетых в крепдешин и ситец — похожих на Машу среди них не было. Не нашла Зайтуна такую женщину и возле площадки, где участники с завязанными глазами разбивали палкой банки, выкрашенные коричневой краской под горшки, и там, где на бревне колотили друг друга толстыми мешками…

Остановилась отдохнуть возле двух грузовиков, которые своими кузовами образовали сцену. Уже машинально Зайтуна оглядывала женщин, ища среди них светловолосую, с высокими бровями и тонким носом. На сцене тем временем разыгрывалась смешная история — мулле один ученик наябедничал на другого, мулла стал бить его плеткой, но у того оказалась под рубашкой стиральная доска. Мужчины и женщины вокруг смотрели завороженно, как на сказку.

Зайтуне захотелось есть, и она направилась к сколоченным из досок столам. Повариха в белом халате разливала из большого котла по чашкам салму — ну какой же сабантуй без лапши с гусятиной! И тут словно из-под земли вырос парень, что в автобусе играл на гармошке.

— Теперь никуда не убежишь! — схватил ее за руку и потащил за собой.

Как и все вокруг, прямо на траве, разложив угощения на скатерти, под кустом, сидела семья парня — мать и отец. Сначала они решили, что Зайтуна близкая знакомая сыну, потом стали бранить парня — хорошие простые люди, они думали, что Зайтуна обиделась. А парень все просил ну хоть минутку посидеть с ними. Подумалось — ведь когда делаешь людям приятное, вовсе не обязательно сообщать, что совершаешь это из вежливости. Она опустилась на траву, а родители дружно начали рассказывать, какой их Анвар добрый сын, как его уважают на мехзаводе и даже избрали в цеховой комитет комсомола. Вот только никак не может выбрать девушку, а пора ему семью заводить, из армии давно пришел. Зайтуна с Анваром смеялись, а родители все пододвигали и пододвигали пирожные, колбасу, сыр… Наконец Анвар не выдержал и сказал:

— Да что мы с Зайтуной сами о свадьбе не договоримся? Пойдем праздник смотреть! — и он вскочил, увлекая ее следом.

Зайтуна опомниться не успела, как очутилась перед щитом с нарисованными кругами, и все бросали в них мячики.