Виктор Зиновьев - Нижний горизонт

Маша с Зойкой ехали на автобусе от Алевтины — у нее бегонию взяли. Очень красивый цветок, хорошо будет смотреться на полке, и баночка красивая, заграничная — в комнате уют появится. Есть какая-то особенность в цветах — поставишь на полку самую заморенную былинку, а комната сразу другой вид приобретает. Хотела Маша еще кактус «декабрист» взять — очень он цветет красиво, — но у него как раз бутоны завязываться начали. В это время кактусы тревожить нельзя. Алевтину надо было упрашивать отрезать росток, а Зойке не терпелось домой ехать. Она как увидела, что у той в одной куче на стуле лежат чулки, книжка по африканской археологии, портрет Че Гевары, сигареты и мыло — в ужас пришла. А чему удивляться — каждая миловидная женщина немного распустеха. Алевтина еще очень даже ничего, хоть чуть-чуть и полновата, — невезучая она, отсюда все беды. Муж попался с «загибом» — сначала под окнами стоял, цветы носил — она, конечно, кроме поцелуя, ничего лишнего… Потом зарегистрировались — радуйся, ведь добился своего, а он заявляет через год: «Очень уж ты важная становишься, когда спать идти, я так не могу!» А чего, спрашивается, мочь, если женщина симпатичная, хозяйственная и с положением?

Одним словом, катится автобус по поселку, Маша с Зойкой про новую Алевтинину квартиру болтают, настроение — отличное! Впереди еще половина субботы и целое воскресенье. Трудно представить, как люди при одном выходном жили? Маша заметила интересную закономерность: в будни, когда ехать утром на работу, в автобусе собираются одни уроды — у одного нос кривой, у другого зубов нету, третья вообще рябая. Даже страшно становится — может, и у Маши всю неделю лицо искорявленное? А в выходные и праздники — вокруг все милые и приятные.

Потом Маша заговорила, что хорошо бы по магазинам пробежаться — конец месяца, везде дефицит выбрасывают. Можно, конечно, и без беготни обойтись, главбушиха из торгконторы ей в банке сама предлагает: «Заходите, девочки…» Но Маша на главбушиху злая. Никому при потере платежек дубликаты не выдаются, все выписками обходятся, а ей по распоряжению Алевтины приходится копию за копией составлять. Чем другие люди хуже? Однажды Маша отомстила — в банк привезли новые большие ящики для выдачи документации, и Маша торгконторе обвела самую нижнюю ячейку — пусть покланяется, порастрясет свой большой живот!

Вдруг на остановке — на какой, Маша не обратила внимания — входит в автобус парень. Ну, встал около них и пусть стоит, мало ли вокруг парней снует. Парень кашлянул тихонько и спрашивает:

— Это бегония?

Вот тогда Маша на него и глянула на свою голову. Сдержалась, чтобы не прыснуть, а потом смотрит — у него усы, как у «песняров», и даже на Пола Маккартни чем-то похож. Она вообще-то не уважала девчонок, которые при виде эстрадной звезды голову теряют. Обычно к чужой славе те примазываются, кто себя чувствует абсолютным нулем. Но с другой стороны приятно, когда из всех выбирают именно тебя. И Маша ответила:

— Бегония.

Он молчал-молчал, а потом и говорит:

— Когда нам выходить?

Не «вам», а «нам». Что ж, раз уж так жаждет… Вышли Маша с Зойкой из автобуса — и он за ними. Идут к общежитию — он не отстает. Чтобы не выглядело это смешным, Маша остановилась и предложила познакомиться. Представилась первой: «Маргинелла». Вообще-то она всем называлась Машей, а Маргинеллу, подарочек родительский, терпеть не могла, но здесь захотелось подурачиться. Парень никак не среагировал — это ее даже задело. Протянул руку и вежливо произнес: «Геннадий».

На вахте некстати сидела «выдра» — комендантша, старая дева и злая, как черт. Какое ее дело — может, он и вор, а она его перевоспитать хочет? Геннадий документы без возражений отдал и все ее грубости выслушал — спокойный парень, даже слишком. На таких обычно всю жизнь воду возят — как же он свою жену защищать будет? У Маши отец такой же — мать одна вечером и в кино идет, и на концерт, а он лежит спокойно на диване — разве это любовь?

Маша заскочила в комнату снять с веревки всякий шурум-бурум и сказала Ленчику:

— Закрывай бухгалтерию, мы тебе с Зойкой вот такого жениха привели! — и большой палец показывает.

Ленчик заморгала за своими очками испуганно:

— Какого жениха?

А Зойка впереди парня входит и говорит на ходу:

— Не снимайте туфли, я вечером полы мыть буду.

Маша музыку поставила — не Бетховена или Грига, конечно, а свою любимую «Хелло, Долли!», тоже присела. Все молчат, только Ленчик бумажками шуршит, какую-то отчетность составляет: «Лыжи 8 пар — 96 руб., грампластинки 6 шт. — 7 руб. 20 коп., посещение больных 1 чел. — 3 руб…»