Виктор Зиновьев: Нижний горизонт

Со стороны я, наверное, походил на мышонка, которого все теснее обступали здоровенные коты. Кричать — бесполезно, это же не твой двор, их на добычу еще больше сбежится. Драться? А как, их вон сколько, еще рассердятся…

Потом, задним числом вспоминая этот случай, я припоминал лица деревенских — ничего, кроме интереса, на них не отражалось. А тогда казалось: сейчас они отнимут всю рыбу до единой, потом удилище, потом изобьют меня и бросят в Ик… Внезапно толпа врагов зашевелилась — рядом со мной встал Генка. Он сгорбился, разведя полусогнутые руки в стороны — как на мосту. Деревенские озадаченно смотрели на него, а он угрюмо сказал, как обычно глядя в землю:

— Ну что? Чего надо…

— Мр-мгя… — ответил самый здоровенный деревенский.

Генка растолкал их, вывел меня за руку из круга, и мы пошли к автобусу. Ни звука не донеслось нам вслед.

— Мы специально автобус задержали, — сказал Витька. — Думаем, чего это там вы…

Ни Генка, ни тем более я ничего не ответили. И Витька понял: в команду к нему вряд ли кто теперь пойдет. Колька это тоже понял, потому что оказал:

— А я финар никак достать не мог — зацепился в кармане. А то бы пузо тому, здоровому, точно пропорол…

После того дня мы еще много раз ездили на рыбалку — и с Витькой, и с Колькой, и другими мальчишками. Никто почему-то больше не хвастался, как спасал утопающих. Да и команд во дворе не стало, мальчишки перестали носить погоны и маршировать по вечерам вокруг двора. Нет, одна команда у нас осталась — футбольная, и Витьку много лет выбирали капитаном.

Потом прошел не один год. Мы выросли, разъехались кто куда. Я теперь работаю и живу у Охотского моря на Крайнем Северо-Востоке. Генка окончил авиационное училище в городе Перми и стал военным летчиком — он служит у берегов Балтийского моря. Между нами озера, бескрайние леса и поля, высокие Уральские горы и великие реки. И все равно мы рядом. Ни с кем из мальчишек, с которыми вместе росли, у меня нет такой крепкой дружбы. Я знаю — он, честный Генка, в трудную минуту не раздумывая бросится на помощь и мне, и всей стране. Он — мой друг, Гуляш с повидлом.

На душе у Бориса было тяжело. Не потому, что скоро начинались экзамены и историчка могла отомстить. Нет. Она снова накричала на него на уроке, а этого он никак не мог понять. Неужели достаточно не опустить глаз под чужим взглядом, не покраснеть и не побледнеть от громких слов, чтобы тебя посчитали бесстыжим, вспомнили всякое и обозвали?..

Он бы до ночи не возвращался домой — сумку можно оставить у Альтоса, а рваные кеды с майкой в физзале всегда найдутся. Но сегодня день такой, что надо быть не просто в форме, а в лучшей форме, значит, в майке тоже.

Поблизости на улице никого не было. Борис хотел по привычке махнуть через забор, но передумал — не мальчишка уже. Он свернул за угол и пошел мимо здания управления с ларьком на отшибе. Из окошка ларька одиноко выглядывала продавщица — никто в поселке у нее ничего не покупал, потому что никогда не получал правильно сдачу. Она подозрительно смерила взглядом Бориса с головы до ног. Поправив на плече потрепанную сумку, он прошагал не оглядываясь.

Дверь в квартиру как всегда была открыта чуть не настежь. Кисловатый запах от порога говорил, что там происходит.

— А вот и сын! Ну, сын, как дела в школе?

Отец, покачиваясь, начал подниматься из-за стола, но тут же повалился обратно. Рядом с ним сидел незнакомый мужик, тоже со стаканом в руке. Мать, виновато улыбаясь, глядела то на одного, то на другого.

— Он у меня спортсмен — ты что… В институт хочет поступать! — Отец оттопырил губу и поднял палец. — Я всю жизнь спину не разгибал — вот, чтобы он спортсменом стал!

Он выплеснул прямо на пол что-то из кружки и налил в нее водки.

— Давай, сегодня можно. Это ж дядя Петя! С Севера вернулся!

— У тебя каждый день можно. — Борис оттолкнул руку и прошел мимо улыбающегося мужика в другую комнату.

— Это же твой родной дядя Петя! — бушевал за стенкой отец. — Ле-а-беритированный!

Борис, не обращая внимания на крики, вытряхнул из сумки учебники и начал складывать майку, носки, кеды. Принялся искать бинты — тут в комнату заглянула мать.

— Боря, сынок, может, правда выйдешь? Родня все же… Помнишь тетю Нину, еще рубашку тебе подарила?

— Не пойду, — оказал Борис и про себя подумал: «Напьются, сама вечером за соседями побежишь!»

Когда Борис проходил мимо, отец перестал материться и рассказывать гостю, сколько он получает. Уставившись мутным взглядом, он грозно сказал: