Берды Кербабаев - Небит-Даг

— Сынок, помоги! Иди скорей, тяни за веревку!

Напуганный бурей и треском кибитки, ребенок готов был заплакать, но догадался, что теперь некому вытирать ему слезы; а может, не захотел, чтобы буря унесла их единственную кибитку, может, и дрожащий голос матери подтолкнул его. Мальчик бросился к ней, но он был еще так мал, что не мог дотянуться до веревки и, уцепившись за материнский подол, повис на нем.

Кибитка качалась, зловеще трещали жерди подпорок, ветер, раздувая дверной полог, врывался резкими порывами. Мамыш торопливо бормотала:

— Минуй нас, беда, минуй нас, беда, пронесись мимо, беда!

Все сильнее бросало кибитку из стороны в сторону, будто тростинку на воде. Мать молила:

— О боже, приди нам на помощь!

И сама не слышала своего голоса. Он терялся в шуме шквала.

— Пусть я буду жертвой твоей, покровитель ветров! Чурек пожертвую тебе. Обереги нашу кибитку от беды!

Но мольбам не внял ни бог, ни покровитель ветров. Беда не миновала. Кибитка рухнула. Порыв ветра скомкал войлок и забросил на соседнюю кровлю. Верхний круг со сломанными спицами покатился вдаль и исчез в волнах пыли. Мать и Нурджан упали, а жерди и подпорки сомкнулись над ними и образовали подобие пещеры. Они лежали в ней, исцарапанные, в крови, пока не сбежались соседи…

«Ах, как давно это было, — думала Мамыш, поглаживая ребра радиатора, — кажется, что века прошли, а всего-то лет пятнадцать минуло…»

К юго-западу от скалистого и обрывистого кряжа Большого Балхана на десятки километров тянется почти до самого Каспия широкая солончаковая равнина. Некогда в древности между Большим и Малым Балханом могучая река Узбой несла к морю свои полные мутные воды. Но реку давно поглотили пески. И теперь здесь отполированная до белого блеска земная гладь. Солончаки. Такыры. Песчаные гряды. Под песчаными грядами — соль.

Ее издавна добывают. Залежи ее в аулах зовутся «Бабаходжа», а среди рабочих, служащих и торговых работников укоренилось название «Джебелсоль», потому что основная переработка соли ведется в Джебеле.

Вплотную к горам прижалась Красноводская железная дорога. Начинается она у морских пристаней и тянется по пескам и солончакам Западной Туркмении далеко на восток, к Ашхабаду, бежит дальше, к Ташкенту. Сверкает под солнцем рельсовый путь. Изредка верблюды, кочуя по скудным пастбищам в поисках полыни и колючки, пересекают железнодорожное полотно. Важно шагают они по шпалам. И тогда машинист тепловоза, ведущий состав по пустыне, в тревоге высовывается из окна…

Ночью ли в поезде подъезжаешь к нефтяному району Небит-Дага, когда он весь в мерцании огоньков, днем ли, когда близость индустриального города угадываешь по сверкающим бакам нефтехранилищ, по электромачтам и трубам заводов, — в какое бы время суток ты ни приблизился к этому ни на что не похожему, особенному месту на земле, тебя охватит и чувство особое. Невозможно оставаться равнодушным, когда видишь, как среди мертвых песков возникает деятельная, бодрая жизнь.

Городу Небит-Дагу нет еще и тридцати лет. Он весь в садах и бульварах. В его кварталах забываешь, что ты в пустыне. Здесь найдешь все, что должно быть в любом советском городе: горисполком с госторгинспекцией, госстрахом и горпланом, горком партии с его отделами, банки, прокуратуру, милицию, сберкассы, школы, гостиницы, библиотеки, дома культуры… Но есть в этом городе и нечто особенное: геолого-поисковые конторы, конторы озеленения, комплексные геологические экспедиции, энергопоезда, кислородный завод, геофизические партии, конторы водоснабжения, санитарно-эпидемиологические станции. И есть множество учреждений, названия которых говорят о нефти: Нефтестрой, Энергонефть, Техснабнефть, Дизельмонтажнефть, нефтяной техникум, Бурнефть, Нефтепроект, даже газета называется не как-нибудь, а «Вышка».

Собственно, в самом городе и вокруг него нефти нет. По двум асфальтовым дорогам тянутся машины к нефтяным промыслам. Там, возле нефти, рабочие поселки, один из них тоже называется Вышка, второй — Кум-Даг. В треугольнике — город и два поселка — все принадлежит нефтяникам! Когда едешь из Небиг-Дага по шоссе, вдали, словно остров, возникший из вод, начинает маячить Нефтяная гора и невольно притягивает взор путника. Впрочем, хоть и зовется она горой, а точнее будет сказать — это просто гряда холмов, то совсем пологих, то покруче. Сложены они из галечника, глины, песка, а на самых вершинах холмов высятся рябовато-серые каменные глыбы, торчат обломки выветрившихся горных пород.