Вадим Кожевников - Знакомьтесь - Балуев!

— Это почему же? — удивился Павел Гаврилович.

— А так, — ответил Зайцев, — не интересно вам. — И снисходительно объяснил: — Тут астроботаника.

— Ты что же, астрономом собираешься стать?

— Никем я не хочу стать, — обиделся Зайцев. — Просто интересно мне, и все.

Балуев оглядел Зайцева с ног до головы:

— Что же ты на стройку таким франтом явился? Или, может, у тебя спецовка в портфеле?

— Я полагаю, — заявил гордо Зайцев, — на производстве люди не обязательно должны надевать грязные лохмотья. Аккуратная внешность рабочего должна соответствовать технике, к которой он приставлен.

— А ты разве уже рабочий?

— Если примете, значит, буду рабочим.

— Ты что же, сразу к нам после школы?

— Нет.

— Где же болтался?

— По домашнему хозяйству, — шепотом произнес Зайцев. У него внезапно побледнели щеки, покраснел лоб, а губы дрогнули. — Мама наша умерла, отец сразу женился, а мы от него из–за мамы отказались, стали сами без него жить, одни. — Он вдруг вздохнул, захлебнулся воздухом.

— Ты извини меня, Витя, — попросил Балуев. — Я ведь не знал про это, может, не станем больше разговаривать, прямо оформим тебя, и все?

— Нет, зачем же! Я скажу, раз вы спросили, — упрямо продолжал Зайцев. — Я ведь не только братишкам обед готовил, квартиру убирал, но и воспитывал их, как нас мама воспитывала. Меня домоуправ в истопники взял в ночную смену. Потом я электромонтером по квартирам подрабатывал — в школе физикой интересовался, электроприборы людям ремонтировал и даже холодильники.

— Молодец!

— Неправда! — вдруг горячо сказал Зайцев. — Это неправда. Я ведь от злости на отца от его денег отказывался и братишкам велел с ним не встречаться.

— Отец у тебя плохой, что ли?

— Нет, он ничего, он даже как–то меня на улице ждал и деньги на землю бросил, когда я их взять не захотел.

— Так чего ж ты так его прижал и отверг? Жизнь, она штука трудная. Ну, женился он. Отцом–то все равно тебе остался.

— Мама у нас всегда очень больная и нервная была. Она с ним часто ссорилась, это верно. Но, знаете, ведь он с ней вместе в партизанах был. Она из отряда только потому на самолете улетела, что я должен был родиться. И даже не все ордена из–за этого получила. Она же там, когда они вовсе еще женой и мужем не были, рекомендацию в партию ему дала. Он сам меня за грубость к маме, ну, даже бил. Святая, говорил, она у нас, самая наилучшая.

— Ну и правильно.

— А тогда зачем на другой женился? И с нами даже не посоветовался. Разве мы это терпеть будем?

— Может, она, эта новая, тоже ничего, хорошая.

— Ну как вы не понимаете?! — уже раздраженно пожал сухонькими плечами Зайцев. — Здесь вопрос принципиальный. Мы и без вас понимаем, что это главным образом в старой детской литературе мачеха обязательно традиционная злодейка. Наша — обыкновенная советская женщина, и даже скромная. Она извинения у нас просила. Ну, мы, конечно, уклонились с ней беседовать.

— А кто это конкретно — мы?

— Ну, я, Коля — он уже ремесленное кончает, и Вовка, в четвертом.

— Где же теперь твои братишки?

— Николай у себя в общежитии, а Вову я в интернат устроил, через райком помогли.

— Витя, а тебе отца совсем не жалко?

— Жалко.

— Ну и что же дальше будет? Использовал ты против него все удобства Советской власти — и интернат и общежитие. И управдом тебе помог. А отец небось переживает.

— Да, переживает.

— Он кто по специальности?

— Заведующий складом «Гортопа».

— Да ты не сомневайся. Это я так, для себя лично. Для оформления на работу нам вовсе родительское благословение не требуется. Мы ведь все тут формалисты. Паспорт, справка с места последней работы. Ну, раз комсомолец, по комсомольской линии характеристика, и все. Остальное — анкета. Она у тебя пока, конечно, куцая. Родился, учился, работал в домоуправлении истопником. Тоже мне биография называется!

— Я же не виноват, что она у меня такая.

— Ничего, потом подлиннее будет… Значит, так, — уже сурово и деловито заключил Балуев, — приставлю я тебя учеником к бульдозеристу Друнину Федору Захаровичу. И платить ему буду по сотне в месяц за твое обучение. Видишь, пока от тебя строительству один убыток.

— Но я не хочу, чтобы за меня платили, я согласен и чернорабочие и сам буду платить за обучение.

— Чернорабочий? А где ты их у нас здесь видел? Отстал ты, паренек. У нас без механизма человека нет. Все аристократы, все титулованные. Так что по нынешним временам в рабочие попасть — не меньше знать нужно, чем твоим астрономам, которые траву на Марсе изучают.