Вадим Кожевников - Знакомьтесь - Балуев!

Успех работы нестреляющих подразделений во многом зависит от связи. Линейные Забазнаев и Куфшерин сутками не вылезали из ледяной и едкой воды Сиваша. Сутками по Сивашу била немецкая артиллерия, но наши огневики всегда были зрячими, потому что связь действовала безотказно.

Давно уже Перекопский плацдарм стал глухим и мирным тылом, но по перекопским укреплениям еще долго ходили советские офицеры с блокнотами в руках и тщательно сверяли показатели звукометристов. И эти данные совпадали с расположением руин. Такие плоды дала работа фотодешифровальщика — гвардии старшего сержанта Зимина, звукодешифровальщика — гвардии красноармейца Еланского, вычислителя Телешко и звукотехника — гвардии сержанта Егорова.

Да, огневая мощь наших первоклассных орудий оснащена и вот этими совершенными и тончайшими приборами, способными определить то, что недоступно человеческому уху и глазу. Управляют этими приборами люди сильного разума, твердого сердца и виртуозного мастерства.

И когда мы снова поднялись по проломанной в горах дороге на площадку, наши батареи уже действовали, реализуя полученные данные. Снаряды летели через скалистые гребни высот туда, к Севастополю. Гвардии капитан Егоров командовал огнем, держа в руке листок бумаги. На листке были записаны координаты вражеских орудий.

И снова над севастопольскими высотами повис черный шевелящийся дым. В выдолбленных в камне норах, где засел враг, тяжко и мерно рвались наши снаряды. И было очень приятно знать, что полет каждого снаряда окрылен разумом строгого, точного и безупречного расчета.

1944

Пятнадцать бойцов и офицеров стояли во дворе, выстроившись в одну шеренгу. Начищенные трофейной ваксой сапоги и ботинки ярко блестели. А на лицах застыло такое напряженное и строгое выражение, какое бывает только перед атакой.

Полковник Бобров брал из рук адъютанта белую коробочку, вынимал из нее сияющий орден или медаль и прикреплял на грудь героя.

Что говорил при этом полковник, было плохо слышно. Деревенские ребятишки, собравшиеся возле плетня, начинали кричать «ура» и хлопать в ладоши.

Двор, где происходило награждение, был завален щебнем, битыми кизячными кирпичами, усыпан стреляными гильзами, а на огороде лежали убитые, еще не убранные после боя вражеские пулеметчики.

Конечно, когда вручают ордена в Кремле, там все гораздо торжественнее. Но, думается, где бы ни получал человек орден, волнение его будет одинаково сильным, а чувство восторга ничуть не меньшим.

Когда полковник подошел со звездой ордена Славы к одному из бойцов, я увидел, как тот побледнел и на шее его вспухли вены. И когда полковник прикрепил к гимнастерке бойца орден, вместо того чтобы отчетливым, бодрым голосом сказать: «Служу Советскому Союзу», солдат этот, низко склонив голову, вдруг резко повернулся, прижал ладони к лицу и побрел в сторону, спотыкаясь, как слепой.

Я слышал, как полковник Бобров делал строжайшее внушение офицерам, входившим в его блиндаж на наблюдательном пункте, только за то, что фуражка была откинута на затылок или звездочка находилась не строго перпендикулярно переносице, хотя для того, чтобы попасть на НП, приходилось ползти метров двести буквально на локтях: мины шлепались здесь так часто, что, когда человек полз, под руками и ногами его звенели камень и осколки, и неизвестно, чего здесь было больше — камней или осколков.

А тут полковник бровью не двинул, глазом не покосил. Взяв у адъютанта очередной орден, он вручил его следующему герою; словно ничего не случилось, сиплым веселым голосом произнес слова поздравления с высокой наградой.

Не только награждаемые, но даже мальчишки, стоявшие у плетня, почувствовали благородство и такт полковника, и тоже сделали вид, что ничего не заметили.

Только маленькая встревоженная девочка, догнав спотыкающегося бойца, спросила его испуганно и нежно:

— Дяденька, может, вы испить хочете, так дойдемте до моей хаты.

Торжество кончилось. Я спросил полковника, знает ли он того бойца, который так взволновался при вручении награды. Полковник обиделся и сказал:

— Я всех хороших солдат знаю. Что я — первый год ими командую? Сколько земли вместе прошли.

И, став снисходительнее, он объяснил, оставаясь все–таки сердитым:

— Это солдат высокого класса — мастер–радист.

— Только вот у него сложение слабоватое!

— А зачем ему сложение? Он головой работает! Познакомьтесь, советую.