Гунар Цирулис - Товарищ маузер

— Ну хорошо, — возбужденно сказал Шампион, — шпиков и городовых я уже увидел. Однако я все же не вижу, чтобы город был «объят революцией». Одни спят, другие слушают музыку, третьи пробавляются минеральной водицей. Те, что поумнее, пьют пиво. О чем я расскажу своим читателям, черт подери!

Русениек еще в Льеже успел привыкнуть к эксцентричному поведению Шампиона.

Их дружба возникла в Бельгии, куда Русениек приезжал закупать оружие по заданию Федеративного комитета рижских революционных организаций. До него в Льеж уже прибыли Давис Пурмалис, известный в подполье под кличкой «Фауст», со своей сестрой Диной. В революционном подполье Фауст считался непревзойденным специалистом по изготовлению бомб. После того как его за политическую неблагонадежность исключили из Рижского политехнического института, он уже шесть месяцев в Льеже изучал химию и успел хорошо ознакомиться с местными условиями.

Когда появился Русениек, Фауст сразу заявил, что без посредника закупить крупную партию оружия не удастся. Дело осложнялось. К счастью, как раз в это время в Льеже находился французский журналист Шампион, человек пламенного темперамента, известный своими симпатиями к революционному движению.

Русениек долго искал путей к Шампиону, стремясь понять, можно ли положиться на этого человека в столь серьезном и важном деле. Поможет ли он? Не будет ли обращение к нему русских революционеров лишь поводом для очередной сенсации? А тем временем события на родине развивались стремительно и бурно.

Весь мир потрясло сообщение о восстании на броненосце «Потемкин». Газеты печатали пространные корреспонденции о забастовках в Петербурге, о крестьянских волнениях, о кровавых стычках народа с полицией.

Каждый день промедления казался Русениеку преступлением. Оружие необходимо — без него не может быть организовано восстание. Нужно действовать, и действовать решительно…

Когда Русениек и Фауст явились в небольшую гостиницу, где жил Шампион, швейцар ворчливо сказал:

— Да, да, господин Маршан у себя! Возможно, он примет вас с распростертыми объятиями, а возможно, выставит. От него все можно ожидать. Первый раз вижу такого человека. Утром послал к нему мальчишку-лифтера со свежими газетами из Парижа. И что вы думаете? Дал бы хоть франк! На телеграммы каждый день тратит сотни, а чаевых «из принципа» не дает. Говорит — они унижают. Зарабатывает большие деньги, а как одет! Поверьте, на его месте мне было бы стыдно на людях показаться. — И швейцар подозрительно поглядел на неглаженый костюм Фауста, сплошь покрытый блеклыми следами различных химикалий.

Мальчик-лифтер указал на дверь, за которой раздавался дробный треск пишущей машинки и время от времени звякал звоночек. Судя по этим приметам, журналист находился у себя в комнате. Но, тем не менее, троекратный стук посетителей оставался без ответа. Фауст растерянно теребил бородку, а Русениек злился. Изо всех сил он забарабанил кулаками в дверь.

— Войдите! Разрази вас гром! — донеслось сквозь треск машинки.

Они вошли и остановились на пороге. Повсюду были раскиданы газеты: на ковре, на столе, на стульях. Из груды окурков в пепельнице торчал дымящийся огрызок толстой сигары. Сквозняк потянул струйку дыма к открытому окну, и синеватые кольца поплыли вокруг склоненной головы хозяина комнаты. Шампион продолжал свое дело, не обращая внимания на вошедших.

Фауст откашлялся.

— Надеюсь, вы извините нас за то, что мы ворвались к вам, — проговорил он.

Ответа не последовало. Гости по-прежнему лицезрели перед собой широкую спину и локти, вздрагивающие в такт трескотне пишущей машинки — механизма, в то время еще редкого.

Наконец Шампион выдернул из машинки листок, сунул его в карман и, вскочив, надел клетчатое кепи с большой пуговицей на макушке. Через мгновение он был бы уже в коридоре, но Русениек преградил ему путь. Шампион пожал ему руку и снова рванулся к двери.

— Господин Маршан, — воскликнул Русениек, удерживая его руку в своей, — вы нам очень нужны!

— Не зовите меня Маршаном, не выношу этого своего имени! — взорвался Шампион. — Читатель меня знает как Жоржа Шампиона — защитника всех униженных и притесняемых! Чтобы убедиться в этом, прочтите в сегодняшнем вечернем «Тан»: «Величайшая афера века! Сенсационные открытия нашего корреспондента Жоржа Шампиона». А кому надо сказать за это мерси? Моему носу, только этому горбатому носу! За тысячу километров я учуял, что в Бельгийском Конго золотыми приисками заправляют мошенники. Они всыпали в землю пару лопат золотого песку, подняли крик на весь мир о богатейших золотых россыпях, выпустили акции, чтобы выудить у людей гроши, заработанные в поте лица… Прочь с дороги! Бегу на телеграф! А вы пока можете здесь почитать мои последние корреспонденции. — И он стремглав выбежал из комнаты, оставив своих посетителей в полной растерянности.