Борис Горбатов - Собрание сочинений в четырех томах. 2 том

«Поддам газу, а сам подтолкну машину». Он все это сделал, но машина не двинулась с места. Тогда он еще прибавил газу. Теперь винт начал мелькать быстрее. Ланин изо всей силы налег на кромку плоскости (капельки пота стали быстро замерзать на лбу), и... машина вдруг рванулась вперед. Она побежала, ковыляя по неровному полю, а опешивший Ланин, не сообразив, в чем дело, остался на месте.

Машина убегала от него.

— Стой! Стой! — закричал он ей, словно она могла услышать его и понять. — Стой!

Он пустился бежать за нею по полю, проваливаясь в снегу и чуть не плача от злости.

Машина неслась прямо на аэродром. Задыхающийся Ланин с ужасом увидел, что она несется прямо на каменное здание.

— Сто-ой! — закричал он в отчаянии и, напрягая последние силы, побежал быстрее.

На аэродроме с удивлением смотрели на безумную машину, которая лихо пронеслась мимо них.

— Что, Ланин — с ума сошел или пьян? Куда он рулит?

— Лихач!

Вдруг они увидели Ланина. Он бежал, спотыкаясь, падая и снова подымаясь. Шапку он потерял. Шарф болтался вокруг шеи, развеваясь на ветру, как флаг над аэропортом.

— Что случилось, Ланин?

— Машина убежала, — прохрипел он и удивился, услышав взрыв смеха в ответ. Самому ему было не до смеха.

— Держи! Лови! — отчаянно закричал он: машина была уже близко от здания. Ей наперерез бросились люди. Но вдруг на пути самолета попался невысокий круглый сугроб снега. Лыжи скользнули, направление изменилось, — машина неслась теперь в сторону.

А за ней, роняя шапки, сбрасывая куртки, рукавицы, шарфы, бежали запыхавшиеся люди. Вот они настигают ее, вот обходят, бегут наперерез, сейчас вскочит Ланин в кабину, но неожиданное препятствие на пути меняет направление машины, и она уж несется куда-то в другую сторону.

Тут можно было поверить и в волшебство и в заколдованного песца. Проклятая машина, как живая, носилась по аэродрому. Она хитро ускользала от своих преследователей. Она, петляя, скакала по полю и оставляла за собою широкий волнистый след.

— Держи! Лови! — кричали измученные люди. На снегу чернели их куртки и шапки.

Наконец, машина влетела в большой мягкий сугроб и остановилась.

— И когда измученный Ланин — он мне сам рассказывал — подбежал к ней, он не стерпел и ахнул кулаком по мотору, словно по морде лошади. И ему стало легче, — закончил под дружный смех свой рассказ механик.

— А машина цела?

— Цела! Ланин на ней долго летать не хотел, все дулся на нее. Да ничего, летает...

Мы долго еще хохотали над злоключениями бедного Ланина. Но вдруг вернулся Яптуне Василий — он выходил на улицу — и сказал сияя:

— Ветер спать пошел. Завтра погода будет.

— Ну?! — закричали мы.

В самом деле ветер стих. Завтра мы будем в воздухе. Завтра мы полетим!

На столе уже дымилась чуть не обуглившаяся колбаса. Розоватые ломтики строганины были разложены на чистых листах бумаги. В стопках поблескивал голубоватый спирт.

Радист включил репродуктор, оттуда рванулась веселая буря оркестра. Москва? Хабаровск? Новосибирск? Все равно — родина.

Механик поднял стакан и произнес торжественно:

— Ну, с праздником, товарищи! С летной погодой!

1937

Вот уж в кого свято мы верили, так это в нашего синоптика Витю Карцева. Ветры, циклоны, пурги, подвижки льдов — все было подвластно ему. На что уж летчики недоверчивый народ, скептики и пересмешники, а и те без прогноза Вити стартовать не рисковали. Ледовые капитаны, старые полярные волки, с почтительной снисходительностью прислушивались к советам румяного юноши-комсомольца, родившегося на свет тогда, когда они уже давно нахлебались морской соли.

Да что летчики, что капитаны! В Витю безоговорочно верили даже домашние хозяйки острова, а это не всякому синоптику дано!

— Витя! — звонили ему по телефону наши женщины. — Витенька, родной! Скажите, завтра можно будет сушить белье?

И Витя, привыкший к подобным вопросам, вежливо отвечал:

— Завтра, Марья Ивановна, жду норд-оста, баллов восемь-девять. Если развешивать белье, так только сегодня.

И Марья Ивановна торопливо заканчивала стирку, чтоб успеть сегодня же высушить белье.

Даже пекарь, запечный философ, прозванный на зимовке Сере гой Ершом за непомерно большую голову, подходил за советом к Вите:

— Как виды на погоду, товарищ ветродуй?

И Витя изрекал:

— Запасайся углем, Серега Ерш. Завтра носу не высунешь.

И пекарь торопился запастись углем.