Борис Горбатов - Собрание сочинений в четырех томах. 4 том.

А он именно улыбочкой, не то льстивой, не то издевательской, но во всяком случае — бесстрашной, встретил впервые приехавшего на шахту Абросимова, прикинулся замысловатым стариканом чудаком, пытаясь заинтересовать, а если удастся, то и запугать собою молодого человека, а сам цепко приглядывался к нему, пробовал пронизать до дна, раскусить, выведать, разгадать. Все заведующие шахтами увидели в Викторе молодость, иные догадались и о крутом нраве молодца. Но только один Посвитный разглядел главное в новом управляющем — нетерпение. Нетерпение, тоскливую жажду скорой славы.

В расчете на эти качества и построил Иван Посвитный свой первый «психологический эффект», потому что только психологическим эффектом и ничем больше было неожиданное перевыполнение суточного плана тяжелобольной «Софией».

Этим эффектом Иван Посвитный хотел сразу же заявить о себе новому управляющему: вот я какой! Я всякое могу! Хотел удивить, поразить, заинтриговать Абросимова, а себе придать веса и таинственного значения. Назвал ведь уже Виктор его магом и чародеем! Именно на свое знание «магии сводок и алхимии руководства» и намекал Посвитный своим сюрпризцем.

Это был тонкий и точный расчет. И он оправдался. Прискакал же Абросимов стремглав ни свет ни заря на шахту! Кинулся же он Посвитному на шею! Даже разочарование управляющего тонко предугадал ловкий алхимик, даже это входило в «игру»: разочаруется — значит, еще больше возжаждет!

Нет, все-таки он растревожил, растревожил молодца! Растревожил почти бескорыстно, не строя для себя никаких расчетов и иллюзий, просто играючи эффектами, как жонглер цветными шарами. И только когда почувствовал, как, сверх ожидания, забился, затрепетал Виктор в его руках — как юный перепел в тенетах, — зародились в нем смутные, но уже дерзновенные замыслы и надежды... Недаром же обронил он предательское словечко: «Эх, Виктор Федорович, не такой бы главный инженер нужен вам в тресте!». Не зря же попенял на то, что «засиделся на шахте». Не напрасно же так откровенно предложил самого себя в опекуны и советчики.

Правда, Абросимов не сказал в ответ: «да». Но и «нет» не сказал же. Как принято говорить: вопрос остался открытым. Ну что ж, Посвитный подождет. Он уже привык ждать. Встреча еще состоится.

Глядя, как клубилась на дороге пыль, встревоженная голубым автомобилем, он уже предчувствовал, уже воочию видел надвигающийся на него сладостный вихрь страстей, тревог и треволнений, знакомую бурю хитросплетенных интриг, смакование которых, даже независимо от результатов, само по себе было для Посвитного неизъяснимым наслаждением...

Посвитный угадал верно: душу Виктора он встревожил.

Правда, и до этого Виктор покоя не знал. Не знал с той самой минуты, как увидел, сколь плохи дела в тресте. Но то было беспокойство капитана, отправляющегося в дальнее плавание; сейчас же Посвитный искушал его надеждами и сомнениями игрока над картой: рискнуть или не рисковать?

Еще вчера смирился Виктор Абросимов перед мыслью, что до заветной цели надо идти долгим, каменистым, трудным путем. Правда, он при этом ворчал, порой даже беспокоился: «Ох, долго, долго, противно!» Но был готов, зубы стиснув, пройти весь путь до конца.

И вдруг Посвитный указал ему дорожку куда более короткую: тропинку. Напрямик. Или, как говорят на Украине, «навпростец».

«Маневр» — одно только это магическое слово и произнес Посвитный, — и перевернул им всю душу Виктора.

Конечно, то, что предлагал Посвитный, любому горняку сперва показалось бы чудовищным. Предлагалось «отодвинуть» на второй план подготовительные работы и все силы бросить только на добычу. Никаких добрых плодов от этой затея и нельзя было ожидать, как нельзя ждать урожая осенью, не засеяв поля весной.

Подготовительные работы и предшествуют, и сопутствуют работам очистным, то есть добыче. Чтобы приступиться к углю, надо прежде всего убрать с пути породу; чтобы взять в свои руки пласт, надо сперва его вскрыть, разрезать; прежде чем дать сжатый воздух отбойным молоткам, надо дать свежий воздух людям, вентиляцию; чтобы добытый уголь доставить на-гора, — надо пробить углю дороги — штреки. А чтоб откаточные штреки были действительно дорогами, а не мышеловками, надо, чтоб они все время опережали движение лавы... И так далее, и так далее.

Есть строгий порядок горных работ, законы плавания по каменным подземным рекам, куда более строгие, чем даже правила судоходства по морям и океанам. Безнаказанно нарушать эти законы еще не удавалось никому.