Борис Горбатов - Собрание сочинений в четырех томах. 4 том.

— Как ваше здоровье, Иосиф Виссарионович? — его голос дрогнул искренним волнением, и Сталин это услышал.

— Хорошо, — тотчас же ответил он. — Очень хорошо. Спасибо. А ваше?.. — и, получив ответ, плавным, неторопливым движением руки показал Андрею на кресло у стола.

— Курить можно, — улыбнувшись, прибавил он, когда Андрей сел, и подвинул гостю коробку папирос. Андрей ваял папиросу, но закурить забыл и стал мять ее между пальцами.

— Вы первый раз в Москве? — спросил Сталин, раскуривая трубку.

— Впервые.

— Понравилась Москва?

— О! — только и мог воскликнуть Андрей.

— А приняли вас в Москве хорошо?

— Даже сверх ожидания, Иосиф Виссарионович!

— Отчего же сверх ожидания? — улыбнулся Сталин. — У нас в столице шахтеров уважают...

— Мы этого никогда не забудем, товарищ Сталин... — твердо ответил Андрей.

Сталин уже раскурил трубку и, затянувшись дымом, сел, но не за стол, а в кресло напротив Андрея.

— Я пригласил вас, товарищ Воронько, — сказал он, наклоняясь к собеседнику, — чтобы кое о чем посоветоваться с вами.

— Со мной? — невольно переспросил Андрей, которого в первую секунду слово «посоветоваться» почти ужаснуло.

— Именно с вами. Ведь вы же один из зачинателей стахановского движения. А стахановцы — это люди новые, особенные...

«Да что ж я могу посоветовать вам, — чуть не закричал Андрей. — Да я... я же сам еще, как в потемках. Я же и партработник-то молодой, без году неделя... — Он умоляюще посмотрел на Сталина. — Ах, господи боже мой, какая ошибка вышла! Не того человека позвали к Сталину! Да отправьте же вы меня прочь отсюда, не теряйте своего дорогого времени, прошу я вас...»

Сталин спокойно следил за волнением своего гостя. Потом еще ближе наклонился к нему.

— Расскажите, пожалуйста, — попросил он, — как родилось это замечательное движение у вас в шахте. Всю историю рекорда...

Андрей облегченно вздохнул.

— Это я могу, — охотно, даже с радостью сказал он. — Это — пожалуйста...

Ему показалось, что это и в самом деле будет легко. Он только затруднялся, с чего начать и как все высказать покороче.

Сталин терпеливо ждал.

— А это вот как было... — немножко спотыкаясь, начал Андрей. — Это с того пошло, что стало забойщикам в уступах тесно. — Но он тут же остановился, усомнившись: а знает ли товарищ Сталин, что такое «уступ»? Может быть, это надо объяснить? Он подумал немного и решил, что Сталин все знает.

Он стал рассказывать дальше, как родилась тогда идея сломать старую систему, а труд разделить, и эту идею поддержала партийная организация шахты, но для пробы дали только одну лаву, и на рекорд пошел товарищ Абросимов Виктор Федорович, поскольку он самый сильный забойщик на шахте, и как за час до смены узнали они о рекорде товарища Стаханова, и это еще больше сил прибавило, и явилось желание перекрыть рекорд Стаханова, что и было сделано товарищем Абросимовым, а затем и многими другими шахтерами «Крутой Марии».

— В том числе и мною, — застеснявшись, прибавил Андрей. — Но не намного.

Сталин слушал его очень внимательно, словно каждое слово Андрея было для него драгоценно и за каждым словом он видел больше и дальше, чем сам рассказчик. Но когда Андрей кончил, он медленно покачал головой, и Андрей увидел, что Сталин его рассказом недоволен.

— Все! — упавшим голосом прошептал шахтер.

— Все? — усмехнувшись, переспросил Сталин и опять покачал головой — укоризненно, как показалось Андрею. — Отчего вы мне всей правды не рассказываете, товарищ Воронько? — вдруг с мягким упреком спросил Сталин. — Не доверяете?

У Андрея перехватило дыхание, он растерянно посмотрел на Иосифа Виссарионовича и замигал светлыми ресницами: «Да в чем же я обманул вас, товарищ Сталин? Да разве это возможно? Да что вы?» — почти с обидой мысленно спросил он Сталина.

— Отчего вы не рассказали мне, например, — спросил Сталин, — что ваше предложение работать по-новому встретило яростное сопротивление администрации шахты? Ведь это было?

— Было...

— А секретарь горкома партии. Как его имя? Рудин? Так он даже объявил вас вредителем, а рекорд Абросимова — очковтирательством. Было это?

— Но мы Рудина уже того... уже прогнали, — с неожиданной для себя решительностью сказал Андрей.

— И правильно сделали, — кивнул головой Сталин. Его лицо, впервые за всю беседу, стало жестким. — Давно пора этих Рудиных... этих болтунов... барчуков... неучей... гнать со всех постов! — сказал он брезгливо. — Давно пора! Замечательно, что и в этом стахановское движение помогло партии. Но ведь не только Рудины стояли на вашем пути. Разве не было у вас противников и среди самих рабочих?