Борис Горбатов - Собрание сочинений в четырех томах. 1 том

Он представлял себе: люди будут качаться на лесах на сорокаметровой высоте. Ветер, моров. То и дело они будут слезать греться. Пять месяцев — сто тысяч тонн стали. Итог тоже простой и ясный, как стекло.

— Ясно, — все сбились к столу, — ясно, надо одновременно строить башню и монтировать бак. На земле. Потом поднять и поставить.

Он показал рукой — поднять и поставить. Все засмеялись: это, очевидно, шутка.

Главный инженер задумчиво покрутил усы. Они были рыжие и пушистые.

— Не можно, хозяин, — сказал он. — Сто шестьдесят тонн — это такая тетя... Не можно, хозяин. Этого никогда не было.

Этого никогда не было. Он строил много заводов. Он пускал много печей. Его часто приглашали экспертом. Хитро щуря свои татарские узкие глаза, он рассказывал «фактики из практики», — она была богатая у него. Он знал по имени-отчеству всех старых мастеров и рабочих Юга. Он пил с ними водку. Он плясал с ними и с их женами на пусковых вечеринках, лихо притопывая короткими сапогами. Узнав о том, что он работает на стройке, к нему, к Василию Федоровичу Воробьеву, из многих мест приходили инженеры и рабочие, чтобы учиться у него, чтобы работать с ним. Но то, что предлагал начальник, ни в какие уложения не уложишь.

— Помилуйте, сто шестьдесят тонн — ведь это, батенька, по старому счету десять тысяч пудов весу. Восемнадцать метров — высота. Две тысячи пятьсот кубометров воды — объем.

И это поднять на двадцатидвухметровую башню? Это не можно, это риск.

— Я не боюсь риска, — качая головой, ответил начальник, — но голого риска я не хочу. Я хочу: расчет и технический проект.

Воробьев сощурил глаза.

«Нас этому раньше не учили», — хотел ответить он смеясь. Но подумал, надул щеки и, отдуваясь в усы, сказал серьезно:

— Я подсчитаю.

Он пришел через несколько дней и сказал:

— Поднять можно. Я считал. Можете меня поднимать на баке, и это не будет самоубийство.

Объявленный Макстроем конкурс проектов по подъему бака расшевелил многих конструкторов и техников.

Трудность, которая стала перед всеми авторами, была даже не в том, чтобы поднять бак с земли. Трудность лежала в том, чтобы, подняв бак, на весу передвинуть его по горизонтали и установить на башне.

Был фантастический проект: четыре мачты поставить на рельсы, на мачтах поднять бак. Потом все это сооружение передвинуть по рельсам. Доставить бак на башню, как вагон для скоропортящихся грузов. Возможны варианты.

Был простой и оригинальный проект Шибаева: две наклонных стрелы типа деррика схватывают бак. Выпрямляясь, они подымают и устанавливают бак на место. Это показалось слишком просто для того, чтобы обеспечить удачу. Проект получил первую премию, но принят не был.

Решено было соорудить вокруг бака и башни шесть мачт. На них укрепляются огромные ролики, по которым пойдут стальные ходовые канаты. Восемь лебедок будут тянуть канат. Сначала работают блоки первых четырех мачт. Схваченный канатами, бак должен будет покорно пойти вверх. Когда он подымется выше уровня башни, его потащат к себе последние две мачты, находящиеся за башней. Бак поползет и сядет на башню.

Должен сесть. Не сесть не может.

Первый прораб, которому была поручена подготовка бака к подъему, Шистко, внезапно уехал в Луганск. Он долго молча сидел там, потом прислал письмо, в котором путано сообщал, что вернуться не может.

Подъем был поручен Мельникову. О нем ходили легенды. На стройке ХТЗ его прозвали «железным прорабом». В метели, в ветра он один решался лазить по раскачивающимся мачтам.

Рассказывали, что он был когда-то моряком. Огромный седеющий человек с голубыми глазами. У него была хорошая глотка. Казалось, такого никакая сила не свалит.

Пустяковая простуда, воспаление уха свалили железного прораба. Его увезли в Харьков делать трепанацию черепа.

Откуда-то привезли старика такелажника Пономарева. Петушась, он пошел на площадку.

— Это мы можем! — говорил он со стариковской удалью. — Не такие подъемы подымали!

Он пришел на площадку и увидел бак. Почти склепанный, тот стоял на шпалах возле башни. Старик обошел бак кругом. Потом подошел к начальнику.

— Нездоров я, хозяин... — сказал он, съежившись. — Я уж уеду.

Старику подали машину и увезли.

Подъем бака поручили прорабу Глазунову. Личное руководство ваял на себя начальник Мартенстроя инженер Лин.

Инженер Лин носил кожаную куртку и капелюху, наползающую мехом на глава. С площадки Лин уходил поздно ночью. Ложась спать, он ставил около кровати телефон. К спинке кровати привешивал ручные часы. Телефон трещал всю ночь. В восемь утра Лин уже был на площадке.