Леонид Соловьев - Грустные и веселые события в жизни Михаила Озерова

– Вы очень хороший помощник, но вы есть молодой человек и любите иногда вот это… как это по-русски? Мечта. Вы, наверное, много думаете о разных путешествиях, приключениях и еще о девушках. Михаил, помните, что эта машина – самый лучший на целый участок, и она очень ревнивая. Она не любит, если вы ухаживаете за ней, а в своя душа думаете о женщина. Мужчина всегда платит за такой обман очень дорого – он теряет обе женщина. Поставьте масленку крепко, Михаил, – смотрите, нефть льется на пол, а она стоит деньги…

За полчаса до окончания работы в цех пришел начальник депо, грузный и седоусый. Он изнемогал от жары, его парусиновый китель промок на спине и под мышками. Осматривая свои владения, начальник степенным хозяйским шагом направился в угол, где стоял у самого окна маленький новенький станок Клавдии.

– Добрый день! – сказал начальник.

Клавдия ответила:

– Добрый день.

Ей было неловко работать под его внимательным взглядом, и она склонилась ниже, прислушиваясь к бархатному ровному пению станка. Через смуглые, слегка закопченные стекла смотрело солнце; в цехе все вертелось, блестело, гудело, бежало – ремни, шкивы, шестеренки; на стенах, на потолке – всюду играли, плясали, прыгали зайчики, отраженные гладкой сталью. Острый резец чуть-чуть, самым уголком, на один волос касался металла и, словно разматывая солнечную нить, гнал бесконечную тонкую стружку.

Эта спокойная работа, совсем не требующая силы, только чуткости в пальцах, острого глаза, точности и терпения, была по душе Клавдии. Особенно любила она мягкую, податливую медь и могла по меди снять такую стружку – на удивление всему цеху, – как паутину! Железо нравилось ей меньше, к серому чугуну относилась она равнодушно, сталь не любила, а белый чугун, упрямо сопротивляющийся резцу, твердый и хрупкий, как стекло, просто ненавидела.

Сегодня она работала по меди. На глазах начальника она два раза подряд нарочно сняла свою знаменитую стружку-паутину. Начальник разгадал ее мысли и засмеялся.

– Хочется, чтобы похвалили? С удовольствием! Есть за что…

Она подала начальнику готовый клапан – желтый, блестящий, гладкий – хоть на выставку! Начальник промерил его кронциркулем и остался доволен.

– Только вот руки у вас побиты и поцарапаны, – сказал он. – Разве можно девушкам руки портить?

– А что?

Начальник посмотрел веселыми глазами.

– Любить не будут, вот что.

Клавдия покраснела, но быстро нашлась и ответила с озорством:

– Будут!..

И сейчас же испугалась, разве можно так с начальником! Но сегодня он был в хорошем настроении, ушел посмеиваясь.

Конец работы, густой хриплый рев, сотрясающий стекла, потом тишина. Все остановилось, солнечные зайчики мгновенно успокоились и уснули на станках, на ремнях – там, где застал их гудок.

Возвращаясь домой, Клавдия зашла в аптеку и купила крем для рук. Михаилу она задала вопрос:

– Мои руки тебе кажутся некрасивыми?

Он удивился.

– Я как-то не обращал внимания. Давай посмотрим.

– Нет, нет… – Она быстрым движением спрятала руки за спину. – Потом. Сейчас они действительно некрасивые, все исцарапанные. Зря я тебе сказала, будешь теперь рассматривать.

Они шли купаться на речку. Дорога огибала пологие лысые холмы, навстречу, взметая желтую пыль, дул низовой ветер, на горизонте сгущался белесый зной, обещая грозу. Наконец за кустами блеснула река, вся покрытая мелкой солнечной рябью, точно сыпался на нее искристый дождь. Михаил давно уже разделся, шел в одних трусиках, заботливо раздвигая кусты перед Клавдией. И ей приятно было видеть, что он – стройный, крепкий, только слишком черный, – что же будет с ним в конце лета?

Любимое место для купанья оказалось занятым – какой-то бородатый рыболов с подвязанной щекой понатыкал здесь свои удочки.

– Куда вас черти несут! – захрипел он страшным, сдавленным голосом. – Ходят, только рыбу пугают!

Михаил, нахмурившись, остановился. Клавдия быстро шепнула:

– Не надо! Не связывайся! Пойдем дальше!

Она взяла его под руку, потащила за собой. Он упирался, грозно оглядываясь на рыболова.

– Перестань!.. – сказала Клавдия. – Какой злюка! Невозможно!

– У меня есть правило – за каждую обиду отплачивать.

– Нашел обиду! – засмеялась она. – Действительно! Рыбаки, они же все психи! Миша, посмотри, что это плывет по реке?

Они стояли на высоком глинистом обрыве, у самого края, но разглядеть ничего не могли, ослепленные блеском живой, торопливой игры воды, ветра и солнца.