Алексей Кожевников - Мамка искать будет

— Не дают? — Поникла Наташка.

Вышли в Орликов переулок. Танцевали тонкие плечики Наташки, рука ее в руке Авдейки сжалась в ледяной кулачок.

— Может, мама пришла, сходим, — прошептала девочка.

На озябших, не сгибающихся ножонках добежали ребята но Рязанского вокзала; опять бессильные толклись в закрытую дверь. В вокзале — немерцающие электрические огни, но к ним закрыта большая дубовая дверь.

Парой прыгающих комочков спускались по Рязанской улице, дальше, глубже, мимо темных, неосвещенных домов, под свет единственного фонаря в Мало Ольховском переулке.

— Авдейко… — дернулась вдруг Наташка и присела. — Ноженьки… не могу…

— Где мерзнет? Согрею…

— Руки, коленки… пальчики на ногах… уши… нос… — лепетала сестренка.

Авдейка взял Наташкины руки и начал согревать их теплом своего дыхания.

— Ноги сюда, в шапку…

Снял Авдейко свою шапку и надел ее на Наташкины ноги

Ветер опахивал снег с забора и сыпал на Авдейкину голову.

— Прижимайся… Ближе… теплей… — шептал сестренке и дрожал от холода.

Сам Авдейко израсходовал теплоту и похолодел.

— Теплей теперь… хорошо. Пойдем… — позвала Наташа.

— Мерзну я, не могу, ноги не владеют, — проговорил брат.

— Я буду греть…

И Наташка дышала на руки Авдейки, на его побелевший нос.

Тротуаром проходил человек, остановился над ребятами и постоял, как черный молчаливый вопрос, и ушел.

Грели друг друга Авдейко и Наташка, но не согревались, больше холодели, не было тепла в маленьких, голодных телах.

Попробовали встать и пойти, но доползли только до заборчика в двух шагах, приткнулись к нему, прикорнули, четыре мерзлых кулачонка сжали вместе и грели дыханием.

Малый Ольховский — в провале домов, как змея изогнутая и застывшая. Немой вопрос. Фонать качался под ветром. Пусты были тротуары.

— Мамка пришла, может, искать будет? — понял Авдейко по губам Наташки, но не расслышал беззвучного голоса замерзающей сестренки.