Анатолий Афанасьев - Командировка

— Нервы у тебя, Витя.

— У меня — нервы?

— Видимо. Хочешь, я выпишу кое–что и сама буду колоть?

Смотрела серьезно и с нежной жалостью.

— Вот что, Наталья Олеговна, не пора ли вам домой? Нет? В любой момент муж позвонит, умирающие больные. Ты всегда должна быть на посту. А мне твою чушь слушать невыносимо.

Меня начала утомлять ее податливая агрессивность, пугало дремотное марево, которое все плотнее окутывало нас обоих.

И все еще я не понимал, что она полоумная, моя любимая.

— Почему мы никуда не ходим с тобой, Тала?

— А куда?

— Куда люди ходят. В театр, в кино.

Не скажу, чтобы я был любителем зрелищ, как раз к тому времени мне не то что театры, а и люди малость прискучили. Остались книги и радость свободного одиночества. Оглядываясь назад, я с ужасом видел, что ничего не вернешь, ничего. И замены тому, что было, нет.

Наталья, однако, намотала на ус замечание о театре и вскоре спроворила билеты на Таганку. Видимо, были у нее знакомые рангом покрупнее меня.

Сходили в театр. Я пил в буфете несвежее пиво и зевал в зале. Наталья скучала рядом.

— Смотри, правда, здорово? — заискивающе подбадривала она меня.

— Да, — вторил я. — Талантливо, тонко, современно. Еще много там действий, загляни в программу?

— Еще одно.

У меня дома нам было лучше. Не так хорошо, как вначале, но все–таки.

— Наташа, посмотри телевизор, а я поработаю.

— Ладно.

Я горбился над своими листами, над уродливыми своими закорючками, кусал карандаш и не мог никак сосредоточиться. Я представлял, как она сидит в соседней комнате на тахте, поджав под себя длинные ноги, и безмятежно пялится на мерцающий экран. Что за зверек поселился в моей квартире. Надолго ли?

— Талочка, расскажи какой–нибудь случай из практики.

— Представляешь, прихожу вчера по вызову к больному — пожилой человек, по профессии музыкант, — в карточку заглянула, а у него рак, ну, может, месяца три ему осталось. Дома его жена и взрослая дочь. Я, конечно, делаю вид, что выслушиваю его, глаза прячу — трудно же это, Витя. Давление измерила. Суечусь как можно правдоподобнее. И вдруг он спрашивает: вы знаете, доктор, что мне несколько недель всего жить? Весело так, с улыбкой натуральной. Я растерялась, смотрю на жену, на дочь. Они улыбаются обе. «Шутит он, Наталья Олеговна, у него такие шутки дурацкие». — «Нельзя так шутить, больной. Долго ли беду накликать». — «Накликать? Смотри–ка какие слова еще помнят наши современницы. Да полно вам меня дурить, девушка. Рак у меня, вы же знаете. Крестец. Четвертая стадия. Правильно? Я вас вызвал, чтобы вы вон Машеньке больничный дали. Ей нужно. Очень нужно, поверьте. Дадите?» — «Дам». Выписала я его дочке больничный по уходу и бегом оттуда.

— Веселая история.

— А еще…

— Хватит, хватит. Ты как разойдешься, тебя не остановишь.

На нее действительно иногда накатывали припадки болтовни, иначе не назовешь. Точно какой–то рубильник в ней включался. Вдруг начинала говорить, говорить, говорить — уцепится за какую–нибудь тему и затрещит без остановки. Никогда не умел дослушать ее до конца. Грубо одергивал. Она всегда послушно умолкала на полуслове.

В один из дней мы договорились вместе поужинать в «Праге», а потом сходить в кино или просто погулять. Наташа обещала зайти ко мне около семи.

Жду. Семь, восемь, в девятом часу телефонный звонок.

— Витя, ты дома?

— Ты откуда звонишь?

— Я у подруги, у Люды. Так получилось, мы давно не виделись. А тебя я не могла предупредить — телефон не отвечал.

— И долго ты у нее пробудешь?

— Если можно, я у нее переночую?

— Можно. А почему нельзя. Ночуй.

— Ты не сердишься, Витя?

— Я рад за тебя! Встреча с подругой! Это какое везенье надо иметь.

— Ты меня любишь, Витя?

— Не то слово.

— Можно я еще попозже позвоню?

— Жду, любимая!

Повесив трубку, я тут же отключил телефон и вздохнул с облегчением. Я вздохнул полной грудью и станцевал по комнате дикий индейский танец. Чего–то мне последнее время сильно хотелось, чего–то не хватало, и в эту секунду я понял — чего. Было так, точно я много дней тащил в гору ненужный мне груз, и вдруг какой–то добрый человек одним ударом скинул его с моей спины, и груз с грохотом покатился вниз, сшибая камни и давя кустарник. А я сверху следил за его падением. Упоительное чувство. Точка. Тушите свечи, граждане официанты, — бал окончен. Я давно хотел освободиться, прийти в себя, вернуться в себя, не мог дальше жить скованным по рукам и ногам, с петлей на шее, которую теребила нежными наманикюренными пальчиками участковый врач Наталья Олеговна Кириллова. Пропади она пропадом.