Леонид Кокоулин - В ожидании счастливой встречи

— Злодеи, вот что! — выкрикнул Иван Иванович.

— Кто злодеи? — ничего не понимая, хмыкнул Фомичев. И вдруг развеселился. — Да мы такое сейчас место найдем! А то город, тесно, душно, развернуться негде — верно, Федя?

— А что тут неясного? Ясно: наливай и пей, — откликнулся Федор, еще не зная, о чем пойдет разговор, но старался попасть в тон начальнику. — Не город — каменный мешок.

— Что-что? — переспросил Иван Иванович.

Федор показал пальцем на сопки.

Фомичев опять рассмеялся.

— Не вижу смешного, — пробурчал Иван Иванович себе под нос. — Надо в бой идти, отстаивать, доказывать, а мы за город полетели… «Швейцарию» искать.

— Правильно, Иван, поищем. Поехали, Федор.

— Ну а все-таки, что у вас за экскаваторы? — спросил Фомичев, когда машина тронулась.

— Это длинный разговор, — отмахнулся Иван Иванович, — приедем — расскажу.

— А куда ехать? — притормозил машину Федор.

— Давай за город, — приказал Фомичев.

— На свалку, что ли? На Олу? На Армань? По Колымской трассе?..

— Да хоть на свалку, — подал голос Иван Иванович.

— Нет, по Колымской, Федя, как по Ямской, да вдоль по Питерской. Не слушай, Федя, Ивана Ивановича — на свалку захотел.

— Я и не думал, такого — да на свалку?! Нет уж, Иван Иванович! Посмотрели бы вы, Владимир Николаевич, как он вчера в буфете перед Зоей…

У Фомичева округлились глаза. Обернувшись, не мигая смотрел на Ивана Ивановича.

— Ну, чего уставился? Верно Федор сказал. Но я ведь для дела.

«Газик» одолел ухабистую городскую дорогу, вырулил на бетонку, и машина покатила легко, без толчков и взбрыкиваний.

Иван Иванович пометался на заднем сиденье от стекла к стеклу, не нашел ничего интересного, успокоился. Мимо пробегали телеграфные столбы да с воем проносились машины по трассе.

— Не торопись, Федя, — попросил Фомичев. — Не проглядеть бы. Наша задача — найти подходящее место для базы. И ты, Иван Иванович, и ты, Федор, в оба смотрите.

— Понятно, — выдохнул Иван Иванович и прилип к стеклу.

Куда ни поглядишь, всюду торчали белые головы сопок. И сколько ни ехали, все было удручающе однообразным, ни одной сколько-нибудь подходящей долины не встретилось. Так они доехали до двадцать третьего километра. Здесь Фомичев велел остановиться.

Иван Иванович забегал вдоль дороги, пытаясь выбраться на обочину, но утонул в снегу. Куда ни сунься — снег по горло.

— Эх, зря не взял лыжи у Зои, — пошебутился Иван Иванович, — сбегал бы в распадок, а сейчас посмотрю поселок. — И он заспешил к дому с высоким крыльцом.

Федор набросил телогрейку на радиатор и залез в «газик».

Фомичев жадно всматривался в неширокий распадок и все дальше отходил от машины, все надеялся, что вот-вот раздвинутся, раздадутся, расступятся сопки и он увидит широкую желанную долину. Но сколько он ни шел, сколько ни всматривался по обе стороны дороги, видел одно и то же: неширокую пойму с голубым ярким льдом, вмороженные заснеженные тополя вдоль речки. Но и сквозь снег уже угадывалось, что бродит в тополях неукротимая сила, только и ждет, когда вскроются речки, чтобы взорвать изнутри, как выстрелить, голубыми почками. И зальет ветки прозрачной зеленью.

Фомичеву нравится здесь, — если бы стесать вон ту сопку, можно было бы и втиснуться в этот распадок.

Иван Иванович вернулся из поселка, когда Фомичев вытряхивал из ботинок снег.

— Баня есть, и человек двадцать можно распихать по квартирам, а где двадцать, там и сорок. Речка только, с виду широкая, это наледь блестит. Говорят, в иную зиму промерзает до дна. За речкой земля совхозная, собираются свинокомплекс строить…

— Вот ты говоришь, — Фомичев дотронулся до плеча Ивана Ивановича, — плотину ставить.

Иван Иванович даже рот открыл от удивления. Он не помнил, чтобы говорил это, но всего не упомнишь, и сейчас он нашелся:

— Ну, допустим. А сколько отберем суши? Что, тесать гору? А когда базу строить?

— Да-а, а чем еще тесать? — протянул Фомичев и пошел к машине. А Иван Иванович еще стоял над, речкой, которая с маху проваливалась в расщелину гор.

— Эта холера в половодье, поди, бьет, как из брандспойта. Может быть, перехватить ее в самой горловине ущелья? А… — махнул он рукой, — только и будешь заниматься этой водой, — и тоже пошел к машине, где его уже ждал Фомичев.

— Ладно, садись, поглядим, что там дальше.

За ветровым стеклом все так же маячили оплывшие снегом сопки.

Владимир Николаевич порывался несколько раз остановить машину, но, вглядевшись, снова торопил Федора: «Давай, давай, ничего не вижу подходящего». Ему казалось, что вот за тем поворотом должна обязательно быть желанная долина. Но поворот за поворотом, а сопки, то немного отступали от дороги, то жались к ней. Устали глаза от напряжения, И Фомичев, и Иван Иванович всякую надежду потеряли, а подходящего места все не встречалось. Тревожило и то, что все дальше и дальше уводило их от города.