Альберт Мифтахутдинов - Спроси заклинателей духов

Она вошла тихо, неслышно, никто и не заметил, никто и не услыхал, когда она стучала.

— Эми! — первым бросился я к ней, сразу давая понять ребятам, чтобы не было никаких бестактностей, чтобы они следили за собой, чтобы хоть репертуарчик свой сменили наконец.

Она сбросила куртку, причесалась, насмешливо оглядывая наш стол.

— Сейчас, сейчас, — засуетился один из Саш, вскочил и бросился в магазин за шоколадом и конфетами. Вино он тоже не забыл. Она развязала сумку и достала оттуда двух кур, свежей картошки.

— Откуда?!

— С парохода. Ездили с Керго. Танныгатле, — засмеялась она.

— Что, что? — не понял я.

— Русская утка, — смеясь, перевела она. — У нас ведь никогда не водились куры. И нет у нас для них названия. Вот и придумал один писатель — «русская утка». Очень удачно.

— А где сейчас этот писатель?

— В Уэлене. Будешь на восточном берегу — обязательно с ним встретишься.

Жуков не слушал нашего разговора, но потихоньку принялся за готовку.

— И кошку мы не знали, как назвать. И свинью. И корову. Старики про свиней говорили «страшный, толстый, безволосый белый зверь», — она засмеялась. — А кошку прямо боялись, когда она шипит. Назвали «мыльиттын». Переводится «ловкая собака». Правда, удачно?

Все согласились.

Совместными усилиями кур мы превратили в цыплят табака, чеснок нашли в запасах бывшего хозяина, томатную пасту тоже, а картофель решили отварить. Пир получился царский, а украшением его несомненно была Эми.

…Узкий краешек ночного солнца высовывался из-за горизонта, казалось, солнце тонет в океане. Пора на покой. Ребята начали располагаться в спальных мешках. Мы с Эми переглянулись.

— Есть идея, — предложил я. — Давайте разобьем здесь, в комнате, палатку. А?

Жуков понял:

— Веселей, мальчики!

Палатку мы укрепили растяжками за книжные стеллажи, батареи центрального отопления, ножки кровати. Вход был со стороны окна.

В двухместной палатке, если ее поставить низко, свободно умещаются трое. Там и расположились на своих спальных мешках Жуков и оба Саши. Нам с Эми досталась единственная кровать.

— Спокойной ночи, ребята!

— Спокойной ночи! — хором рявкнули из палатки бравые студенты.

Я слушал тишину и ждал, когда кто-нибудь из ребят слегка захрапит, как это бывало в поле.

— Подожди, — шепнула мне Эми, — они еще не спят.

Было утро. Я потихоньку открыл глаза. Рядом с кроватью стоял начальник Жуков и внимательно разглядывал нас. О чем он думал, глядя на нас, спящих, пока я не проснулся от тяжести его взгляда?

Потихоньку, чтобы не будить Эми, я выскользнул из-под одеяла и пошел за ним на кухню.

Он молча курил. Чай уже был готов. Он всегда вставал раньше нас и успевал приготовить чай.

— Что решил с Москвой? — спросил я его в лоб.

— Нелетная погода, — вздохнул он и улыбнулся грустно.

Я взглянул в окно. Было чистое безоблачное небо, синий спокойный океан и ясное полярное незаходящее солнце.

…Обедать все решили в ресторане. Но Эми повела нас на берег моря, она там заметила что-то. Это оказалась лодка Керго. Сам он радостно приветствовал нас и предложил Эми собираться и переходить в лодку.

— Он боится, что ты увезешь меня в город, — шепнула мне Эми. — А что мне в городе делать? Мне без тундры нельзя… С тобой хорошо, а без Керго и Имаклик я не могу…

Она объясняла мне все, как ребенку.

— Вот если б ты остался здесь, а? — спросила она.

— А куда же мне без них? — кивнул я на ребят.

— Вот видишь, — она улыбнулась. — Закончишь дело, приезжай, а?

«Великий охотник не может быть одновременно… — вспомнилось мне. — Да что они, сговорились, что ли, все? Наягнек, и Керго, и Эми!»

Она передала свою сумку старику. Он аккуратно положил ее в лодку, сел, закурил, молча глядя в океан. Потом что-то начал говорить по-эскимосски. Я удивился. Старик прекрасно без акцента говорил по-русски, знал английский, чукотский само собой. Зачем ему сейчас говорить по-эскимосски?

— Он тебе что-то говорит? — спросил я тихо Эми.

Она покачала головой и начала тихо переводить:

— …верьте солнцу… верьте ночи… верьте словам любимой… мы не умрем… мы не исчезнем.

— Это заклинание?

— Скорее совет… что-то родовое то ли старых гренландцев, то ли аляскинцев… я уже слышала это где-то. Ну да, ты прав, это заклинание… для нас с тобой, кто знает? Зря старик не будет вспоминать старые песни.

Она собрала на берегу много сухих щепок, плавника, дощечек. Подожгла.

— Пообещай, что он будет гореть до тех пор, пока ты не потеряешь из виду меня и лодку, — сказала она.