Геннадий Солодников - Ледовый рейс

Приказ получен. СТ-250 должна идти в Усть-Черную. На Весляне это самый северный поселок, куда заходят суда пароходства.

Саня обрадовался выходу. Надоело стояние в затоне. Таскай-ка на своем горбу весь день разные припасы. А вечером в кубрике даже почитать нельзя. Пока судно не на ходу — света нет. Коптит огарок свечки… Да и вообще на реке в плаванье всегда веселей.

И погода сегодня как по заказу. Ночью вызвездило. Утром солнце согнало с палубы изморозь, высушило ее. К обеду совсем стало тепло: безветрие и солнце.

Приказ есть. Саня видел этот стандартный бланк на желтой бумаге, где, кроме пункта назначения, рукой диспетчера написано, что старшим каравана судов назначается капитан СТ-100 Мешков. А на судне что-то ждут, хотя все готово. Все возле рубки на ходовом мостике: Юрий, Анатолий, Виктор. Виктор голову в беретике склонил, руку плавно вытянул, качнул ею, как будто говорит: «Слушайте меня, я вам дело толкую».

Саня направился к трапу на мостик…

Когда Виктор узнал о содержании приказа, покачал головой:

— Намаемся мы с этим Мешковым. И додумались же в пароходстве — старшим его. Лично я — ни за что на свете… Раньше чем через час не выйдем.

Юрий промолчал. Он не знал Мешкова. Лишь с середины прошлой навигации — в грузовом флоте. До этого водил пассажирские теплоходы от Левшино по Сылве и Чусовой.

Анатолий возразил:

— Брось ты. Мужик он вроде покладистый.

— Покладистый. Перед старшим по чину. А ты с ним на его «сотельной» походи… Он нарочно будет время тянуть. Показать чтоб — он над караваном большой хозяин.

Кто-кто, а Виктор знает Мешкова. В позапрошлом году попал он к нему на СТ-100 механиком. Месяц проплавал и вспомнил Федьку Котомку.

Был у них на Тихоокеанском боцман-сверхсрочник. За глаза его матросы иначе и не называли, как Федька Котомка. Над палубной командой права у боцмана большие. А был он из тех служак, что дисциплину спрашивают ой-ой-ой. Построже корабельного устава… Новичков как он донимал. Получат обмундирование новехонькое. А он им: «Ну, салажата, вам все равно в увольнение не ходить, давай меняться!» И вплоть до ремня у некоторых выменивал за старье. Вроде бы и не превышал власти, по доброй воле шел обмен. Но кто из новичков откажет боцману…

Вот и стал Виктор звать своего капитана тоже Котомкин, а чаще — Мешков-Котомкин.

Этот такой же прижимистый и запасливый. Чуть стоянка в глухом месте — кряжует бревна. Из команды все время кого-нибудь зовет помогать чурки таскать на палубу. Запасает на зиму даровые дрова. Дом у него каменный, много съедает дров.

А люди не маленькие: видят, как вместе с дровами закатывает капитан в трюм строевые кряжи. Рядом со шлакоблочным домом решил строить еще и деревянный. С женой они не зарегистрированы. Запишет дом на нее, кто придерется. Да и дрова готовит не только себе. В середине зимы продаст излишек втридорога какому-нибудь простодушному недобытчику… На приличный грузовой теплоход не выгонишь Мешкова. Зачем ему плавать в большие города? А здесь, по лесным глухим местам, у него — доход.

Мужики, что постарше и познакомее Мешкову, подшучивают над ним, особенно когда выпьют: «Ты, Федорович, знать, все-таки родственник бывшему камскому-то пароходчику-судовладельцу Мешкову. Хватка, ядреный гвоздь, у тебя та же. Возьмешь — не выпустишь». А Мешков нальется кровью, колотит в грудь: «Что вы, братцы, да я бурлак потомственный. Дед бурлачил».

Вспомнил это Виктор, представил перед ребятами в лицах. Хохочут: «Ну и механик, подденет так подденет».

А тот невозмутим, не улыбнется, будто и не он рассмешил.

— Ну, что я вам говорил. — И сделал рукой жест, словно представил публике: — Командир «сотельной» адмирал Мешков-Котомкин!

На ходовом мостике СТ-100 появился полнеющий мужчина. Даже на расстоянии метров в двести было видно, что лицо его чисто выбрито и красно. Низко надвинутая фуражка с начищенным «крабом» оттопыривала уши, отчего они казались большими и тяжелыми. Он навалился обеими руками на ограждение, высоко подняв голову, медленно оглядел близстоящие самоходки и отступил в глубь ходового мостика. Ему можно было пройти в рубку, там тоже есть переговорная труба. Так нет, он остался на мостике и на виду у всех отдал команду в машинное отделение.

Затакали дизели. Мелкая дрожь побежала по корпусам. Одна за другой самоходки отдавали чалки и разворачивались из залива сразу вверх, на север. Взревели прощальные сирены. И долго было видно, как на палубах оставшихся больших судов машут руками маленькие фигурки…