Иван Стаднюк - Сердце помнит

— Хочу письмо домой записать в двух экземплярах.

…Вильям сидел у аппарата и хрипловатым голосом говорил:

— Помните ли вы Вильяма Хатчинса, сына Джека? Жив я, хотя от смерти был недалеко. Слово мое к вам будет о том, что не все наши соотечественники одинаково видят свое место в жизни…

Хатчинс рассказал о майоре Мэлби, разъезжающем в одной машине с фашистом Бергером, о полковнике Доллингере, который недоволен тем, что Вильям многое знает.

Расплачиваясь со стариком — хозяином студии звукозаписи, — Хатчинс оставил ему два адреса, по которым тот должен отправить пластинки. Первый адрес — в, Сан-Франциско портовым грузчикам, второй — матери.

На следующий день ранним утром сержанта Хатчинса вызвал командир эскадрильи реактивных истребителей.

— Срочное задание, — сказал он. — Летите в Ганновер с пакетом.

А через несколько минут Вильям мчался на грузовике к аэродрому. Его не покидало странное чувство. Командир эскадрильи не глядел ему в лицо, когда отдавал приказание. Он даже не проверил, правильно ли сержант понял задание.

Утро было прекрасное. Взошло солнце, и трава, обступавшая взлетные дорожки, сверкала тысячами серебряных звездочек. Свежая прохлада наливала бодростью все тело. Слева простирался лес, и оттуда доносился гомон птиц. В небе заливался невидимый жаворонок.

Вот Вильям Хатчинс в кабине самолета. Серокрылая металлическая птица пронеслась по цементной дорожке. Вскоре она окунулась в бездонный небесный океан, наполненный солнечными лучами, и исчезла. Через несколько минут из-за далекого горизонта донесся звук грома. Это взорвался в воздухе реактивный истребитель сержанта Вильяма Хатчинса…

Администрация американского сектора Берлина лишь через полтора месяца ответила на запрос советских органов о Курте Бергере. Ответ был краток: «Данными о месте пребывания капитана немецкой армии Бергера Курта американское командование не располагает».

Но такими данными располагал младший лейтенант Кудрин. На другой день после того, как генерал Рябов познакомил его с копией ответа американцев, Павел столкнулся на улице со старым переплетчиком Иоганном Бергером.

Иоганн Бергер, с тех пор как видел его Кудрин, постарел еще больше. Его лицо покрыли новые глубокие морщины. В ввалившихся глазах видны были грусть и внутренняя боль. Шел он, тяжело опираясь на трость. Из-под черной шляпы в беспорядке выбивались седые волосы.

Встретив старика близ штаба дивизии, в отдаленном пригороде Берлина, Кудрин удивился: «Что его привело сюда?»

Старый Бергер узнал младшего лейтенанта, и лицо его на миг посветлело. Он снял свою потертую шляпу и поклонился.

— Господин офицер, — торопливо заговорил он, — я второй день ищу вас. Вчера направлялся в советскую комендатуру, чтобы сообщить о своем бывшем сыне Курте… Увидел на улице вас. Ноги у меня старые, догнать не смог. Вы сели в машину и уехали в этом направлении. Я понял, где искать господина офицера.

— Что вы хотели мне сказать? — насторожился Павел.

— Я хотел сказать, что Курт собирается бежать из Берлина. Позавчера ночью приезжал шофер адъютанта генерала Каллагэна. Передал записку. Курт просит подготовить все его ценные вещи. Сегодня ночью он заедет.

Кудрин смотрел в скорбные глаза старика и думал: «Или ты действительно человек чистой души, или я ничего не смыслю в людях…»

— Теперь, — заключил, опустив голову, Иоганн Бергер, — я буду считать, что выполнил свой долг, что хоть частично искупил свою вину… Ведь это я породил и вырастил такого негодяя…

Последние слова старик произнес свистящим шепотом, как человек, которого одолел приступ тяжелой одышки.

Старый полиграфист Иоганн Бергер сказал правду. Курт Бергер поздним вечером подкатил на машине к дому отца, где и был задержан.

Но эсэсовец не собирался так легко сдаваться. В комнате, куда его привезли после ареста, он, изображая негодование, обратился к генералу Рябову:

— Это произвол! Я американский подданный. Вы не имеете права. Вот мои документы. Смотрите!

Действительно, при Курте Бергере был американский паспорт на имя Вильяма Хатчинса.

— Я требую немедленно поставить в известность о моем задержании генерала Каллагэна. Я его подчиненный.

— Звоните, — разрешил генерал Рябов, указывая на телефон и прикрывая листом бумаги лежавшую перед ним фотографию Бергера в форме эсэсовца.

Бергер стремительно бросился к аппарату.