Вильям Гиллер - Вам доверяются люди

Костя лежит в небольшой палате. Кроме него, здесь еще три человека. Все четверо приподнимают головы, когда Костина мама вводит Киру в палату.

— А-а, дождался свою подружку! — говорит пожилой, усатый человек и откидывается на подушки. — Вот моя подруга-то не торопится…

Кира отчаянно краснеет и снова хватается за спасительное «здравствуйте», которое на этот раз обращено ко всем обитателям палаты.

Костя лежит у окна. Он хмурит брови и деловито советует:

— Ты подвинь табуретку, а то мне подниматься еще не велят…

— Конечно, конечно, — торопливо отвечает Кира, но от волнения не видит ни табуретки, ни того, что в палате уже появились другие посетители.

Табуретку придвигает Костина мама и, легонько охватив плечи Киры, усаживает ее.

— Вам сумочка мешает? Поставьте сюда…

— Это для Кости. Клубника. Она мытая…

Кира неловко вытаскивает банку с аккуратно завязанной горловиной.

— Ну, Костик, — смеется Ольга Викторовна, — все по твоему веленью, по твоему хотенью! Только говорил: «Вот бы клубники!..» А я даже не знала, что она уже появилась… Большое спасибо, Кирочка.

Ольга Викторовна берет из рук Киры банку, ставит ее на тумбочку.

— Ты ешь! Ты сейчас же ешь! — командует счастливая Кира. — Давай я тебя покормлю.

— Да брось, пожалуйста… Маленький я, что ли?

Но Кира уже увидела на тумбочке ложку и принимается за дело. Первое смущение преодолено. На них никто не обращает внимания. Ольга Викторовна незаметно исчезла, а у каждой кровати свои гости, свое угощение, свои тихие разговоры.

— Ты сама ешь, — говорит Костя, с наслаждением уписывая ароматные, крупные ягоды.

— С ума сошел! Да я сегодня столько ее съела!

Кира сочиняет не моргнув глазом: клубника еще очень дорогая, она не попробовала ни единой ягодки. Наконец, когда банка наполовину опустошена, Костя с сожалением мотает головой:

— Довольно! Мне сразу помногу нельзя. Доктора не велят.

— Дядя Матя?

— И он, и Андрей Захарович.

— А кто из них лучше? — ревниво спрашивает Кира.

— Оба мировецкие, но, знаешь, какие-то разные, — подумав, отвечает Костя и вполголоса принимается рассказывать о врачах, о больных, которые лежат в этой палате, о том, как мучился тот пожилой, усатый человек и как долго Матвей Анисимович уговаривал его решиться на операцию.

— Ему, знаешь, три четверти желудка вырезали, — делая круглые глаза, шепотом объясняет Костя. — Мать для него тут особую еду придумывает.

— А потом как же? — испуганно спрашивает Кира.

— Врачи говорят — потом будет есть как все, только понемногу и часто… А вон тот молодой, в углу…

Они шепчутся долго, обо всем на свете, перескакивая с обстоятельного обсуждения профессии врача (Костя склонен теперь одобрить решение Киры) на перспективы начавшегося футбольного сезона. Но в футболе Кира смыслит мало, и потому разговор переходит на те годовые контрольные, которые давали в Кириной школе, и на то, с кем Кира дружит в классе, и какие книги любит Костя, и какие новые фильмы идут в кино, и, конечно, Кира вспоминает о новой советской космической ракете, которая была запущена как раз на следующий день после того, как Костю ранили. Тут Кира в страхе замолкает: тетя Юля строго-настрого предупредила ее, чтоб о ранении, об операции и, конечно, о том, что Костя «вторично рожденный» — ни слова. До этой минуты Кира тщательно обходила запретные темы — и нате же, сорвалась! Но Костя даже не замечает испуганного молчания Киры. Космическая лаборатория, мчащаяся вокруг Земли, волнует его в первую голову теми радиосигналами, которые могут принимать даже любители коротковолновики.

— Меня это дело во́ как интересует! — увлеченно объясняет он. — Только физику надо мне подтянуть, понимаешь. У тебя как с физикой?

— У меня ничего, — скромно говорит Кира, — годовая, наверно, будет пятерка.

— Ишь ты! — с завистливым уважением восклицает Костя.

— Да это же пустяки! — энергично возражает Кира. — Я ручаюсь, что за лето подтяну тебя и по физике и по чему угодно.

Но Костя недоверчиво поджимает губы:

— Подтянешь! Увезут тебя на дачу или просто не позволят…

— Во-первых, если я не захочу, меня никуда никто не увезет, — гордо заявляет Кира, — а во-вторых, почему не позволят?

Костя отводит глаза:

— Ну, я не знаю… Родители не любят, когда девчонки с мальчишками дружат.

— Мой папа и тетя Юля не такие дураки! — обиженно заступается Кира.

— Слушай, — вдруг спрашивает Костя, — она правда очень хорошая?