Владимир Сапожников - Плачут глухари

— Просто так. Вечер некуда было девать.

— Послушайте, Варя, давайте кутнем! Я тоже шатаюсь по проспекту, бью баклуши. Пойдемте куда-нибудь. Нет, не отказывайтесь, и слушать не хочу.

— Нет, я никуда не пойду, — испуганно ответила она.

Но он взял ее под руку и решительно повел в знакомое недорогое, но очень уютное кафе.

— Сегодня, Варенька, — усадив девушку за столик и налив рюмки, заговорил он, — такой же ясный, чистый день, как тот, когда мы познакомились. Помните? Ваш папа, Леонид Иванович, сказал: славный денек. Славно, что вы приехали, Варя. Вы не забыли дорогу из Ерестной? Бор, подснежники, пастух с палочкой, переправа через Караканку… Мне показалось, Варя, что вы переменились, похудели. Вы здоровы?

— Я сказала вчера Косте, — вдруг перебила его Варя. — Сказала, что люблю вас.

Антонов поперхнулся. Это прозвучало неожиданно, нелепо, неуместно.

— Зачем сказали? Это же неправда, Варя. Чтобы любить, надо знать человека.

Она кому-то подражает. Девчонка проигрывает какой-то киношный сюжет. Любовь с первого взгляда!.. Занесло же тебя, Антонов!

Он прямо взглянул в синие-синие глаза Вари, и ему стало не по себе: столько в них было сейчас робости, страха, ожидания… «Неужели правда?» — удивился он.

— Вы только не подумайте… я не навязываюсь. Я уйду, — Варя поднялась. — Я хотела, чтобы вы мне сказали «здравствуйте», и больше ничего.

У нее блеснули слезы.

— Садитесь, Варя, — сказал Антонов. — Никуда вы не пойдете. Я вас не отпущу.

«Боже, что делать? Отправить девчонку в общежитие? Посадить в автобус, до свиданья, мол. И… она очень похорошела. И в голосе у нее есть что-то такое…»

— Никуда вы не пойдете, Варя, — сказал он. — Мы проведем вечер вместе. Будем разговаривать. Может быть, мне удастся доказать вам, что вы ошиблись. Это же бывает, Варя. Пойдем в кино. Что вам понравится, то и будем делать. Вы — моя гостья. Вот что: для начала сходим в Дом ученых на выставку. Говорят, отличная выставка, а я еще не был. Согласны, Варенька? Скажите «да» и улыбнитесь.

Она взглянула на него сквозь еще не просохшие слезинки и улыбнулась. Братское, теплое чувство колыхнулось в груди Антонова, умилив его. «Я ее старший брат. И знакомым можно сказать: это моя двоюродная сестренка. Из деревни».

В первом же зале к ним подошел Саша Трегуб с женой, потом красавец Отия Гогоберидзе, и они шли уже компанией, останавливаясь у картин, спорили, шумели. Варю, легко вписавшуюся в эту толпу, все наперебой втягивали в разговор, и она что-то отвечала, сначала робея и спотыкаясь, а потом освоившись, смеялась вместе со всеми. В ней был природный такт, и Антонов с благодарностью подумал о своих друзьях. Никто ничего не спросил, никаких объяснений не потребовалось. Гогоберидзе не отходил от Вари, и Антонова даже укололо, когда он отвел ее к какой-то картине и что-то долго говорил, прищуривая свои тигриные глаза. Да, Варя была хороша со своей новой прической, с тонкой талией, ей шел легкий свитер, подчеркивающий юную свежесть ее фигуры.

Потом гуляли по проспекту, расходиться не хотелось, завернули в молодежный клуб потанцевать. Сидели за сдвинутыми столиками и под шумный джаз отплясывали твист — Варя была нарасхват, — и Гогоберидзе серьезно спросил Антонова:

— Где ты разыскал этого ребенка? Чудесная девушка! Подари, будь добрый. Мне пора жениться.

— Нет, Отия, не шути. Я подарю ее одному знакомому шоферу. Он влюбился с первого взгляда. Буду покровителем их счастья.

— Она, кажется, влюблена в тебя, Вася. Как это ты добился?

— Ничего я не добивался. Ей семнадцать лет.

— Хорошие люди — ваши друзья, — сказала Варя, когда они с Антоновым стояли на автобусной остановке. — Вежливые, веселые. Никто не подал вида, что я слова не умею сказать, что я чужая. Мне так было хорошо!

— Я, Варенька, привязался к тебе, — сказал Антонов, — как к младшей сестре. Захочешь приехать — всегда буду рад. Приезжай. — Он взял ее руку. Вон идет твой автобус.

— До свиданья, — погасшим голосом сказала она.

Варя подошла к двери, но вдруг повернулась к Антонову и с ужасом сказала:

— Я не поеду домой.

Он проводил ее утром, шестичасовым автобусом. Вернувшись домой, лег спать, спал долго и крепко. Проснувшись в двенадцатом часу и в одно мгновенье вспомнив все, сказал вслух:

— Было это? Или не было?

Было. Он тщательно проанализировал свое вчерашнее поведение, и вроде бы упрекнуть себя было не в чем. Он не терял самоконтроля, думая, что Варя сама остановится, но она лишь бессвязно лепетала, что любит, любит безумно… Потом она плакала, уткнувшись в подушку, а утром неожиданно засобиралась и ушла и, когда садилась в автобус, оглянулась на него потерянно, с каким-то испуганным удивлением.