Григорий Коновалов - Постой в Кудеярове

— Почему убежала от Никифора? — спросил ее Дорофей однажды.

— Блины не получились у меня, вот и вернулась.

По обычаю кудеяровских баб, молодка после первой ночи печет блины, и вся родня и шабры спешат отведать их: чем пышнее, ноздреватее пропитанные маслом блины, тем счастливее жизнь молодоженов.

Ульяне, как на грех, не удавались блины, будто кто нарочно муку подменивал. Так и жили со стариком Генераловым — врозь скучали, встречались у стены, взявшись за руки, отводили душу беседой, а блины выходили — заклеклые склизни.

Выстоялось в это утро доброе, с прозеленью от садов небо. Благостной теплынью омыло Ульяну в солдатской гимнастерке и деда в кителе, видно, с плеча не ниже полковничьего. Стенка между соседями стала совсем низенькой: понемногу, камень за камнем, разбирали ее то дед, то Ульяна.

Увидав племянника, Ульяна оставила своего жениха.

— Тетя, дорогая… — проговорил Дорофей. — Я думал, все перегорело во мне… Милка воскресила меня. Ради нее стоит мне поберечь кое-что в душе… А ты внучат нянчить будешь…

— Не понимаю я вас, молодых, — сказала Ульяна с внутренней мукой.

— Не беспокойтесь, у нас есть время дорогу верную найти.

— Что-то часто кидает вас на проселки…

В эту ночь Милка сама не спала и Дорофею позволила забываться лишь короткой дремой.

— Завтра удешь, и ваша часть уедет…

— Да откуда тебе известно?

— Женщины завели блины прощальные. Они все знают.

В полночь стук в окно:

— Лейтенант Кудеяров! — позвал мужской голос.

А у Милки все готово: блины напечены, распарились в корчажке. В вещмешок Дорофея уложила она платочки, белье. И так загрустила, что Дорофей не мог и одного блина съесть.

— Ну, хватит, улыбнись, дурочка…

…Рано на заре в разных концах Кудеярова заголосили женщины. Прощались с солдатами, садившимися в грузовые машины…

Бородатый начальник штаба бригады, высунувшись из кабины, хлопал по плечу молоденькую, приговаривал, что лет через восемнадцать — двадцать приедет формировать дивизию из потомков воинов.

Проводив Дорофея, Милка торопко зашагала домой. Издалека завидела мать — Ульяна в тени под яблоней кормила внука, тягуче напевала: