Виль Липатов - Дом на берегу - очерки

Минуту спустя мы разговариваем о вещах, казалось бы, невозможных на автомобильном гиганте. Мы говорим о еде…

— Любопытная штука, — вслух рассуждает Пахрутдин Магомедович. — Современный человек употребляет примерно столько же пищи, сколько употреблял неандерталец, хотя физическая нагрузка снизилась в сотни раз, а калорийность пищи возросла в десятки раз… Мы все переедаем, мы едим, можете себе представить, за пятерых…

Виктор Степанович всплескивает тонкими руками.

— Мы не только переедаем, а лишаем себя этим самым равномерной физической активности в течение рабочего дня, отказываемся от радости бытия во имя переполненного до отказа желудка… Пахрутдин Магомедович, подтвердите!

Психиатр роется в записной книжке.

— Еще недавно трехразовое питание было приемлемым, — говорит он, — но сегодня — это анахронизм. Почему?.. Научно-техническая революция, переизбыток информации, перенасыщенность жизни событиями, сенсорный голод… Сенсорный голод — это недостаточность физической нагруженности… Как надо питаться? Есть следует небольшими порциями через каждые два часа…

Шум конвейера на самом деле кажется похожим на морской прибой, и хочется слушать его так же долго и умиротворенно, как шум настоящего моря. Но за дверями все-таки самый крупный в мире автомобильный конвейер, и от этого хочется встряхнуть головой, чтобы освободиться от наваждения… А как же, а как же! Приехать к дверям лаборатории на автомобиле по заводским проспектам и улицам, попасть в эгоистическое царство машин и механизмов, а разговаривать о… еде! Не наваждение ли действительно?

— Мы рекомендуем перевести весь завод на дробное необременительное питание, — продолжает Пахрутдин Магомедович.

Оказывается, что конвейерных рабочих нужно кормить по рекомендациям сотрудников лаборатории эргономики. До семи тридцати утра должна быть организована торговля завтраками для тех легкомысленных молодых людей, которые не успели позавтракать дома; в девять тридцать утра должно подавать второй завтрак для всех стоимостью в 15–17 копеек, в обеденный перерыв — комплексный обед облегченного типа при условии продажи дополнительного блюда для желающих, в час тридцать тонизирующие напитки — чай, кофе и т. д. Позаботились эргономики в своих разработках и о витаминизации пищи аскорбиновой кислотой из расчета 0, 1 единицы на человека в день. Полагают, что рабочий ВАЗа получит элеутерококк — это возбуждающий жажду жизни и деятельности дешевый и распространенный препарат, забытый человечеством совсем напрасно. Трудно удержаться, чтобы не привести меню рекомендуемых вазовских завтраков: булка с колбасой (100/50), булка с конфитюром (100/50), печенье с молоком (100/200), соки — яблочный, сливовый, абрикосовый с булкой, слойка (200/50), чай с сахаром (200/20), пирожки с компотом (2/200).

Ей-богу, хочется думать, что за дверью не существует автомобильного гиганта… Какие там вторые завтраки, когда текучесть рабочей силы до сих пор потрясает завод, как Южную Америку ураганы и наводнения! И тем не менее Виктор Степанович Мацук возбужденно бегает по комнатушке.

— Будет ошибкой, — волнуется он, — если вы подумаете, что мы занимаемся только завтраками или беседами с желающими получить совет у Пахрутдина Магомедовича…

— Как? Простите! Рабочие обращаются к психиатру?

— И очень часто! — посмеивается Пахрутдин Магомедович. — Вчера у меня была Екатерина Лабазова из цеха 45-3. Что интересовало ее? Она, понимаете ли, робеет на танцах… Другие девушки, ее подружки, не жмутся к стенке, выходят поближе к танцующим, а она прячется от робости за их спины… Понятно, что Катерину не приглашают танцевать… Травма серьезная, и мне пришлось туговато… Впрочем, думаю: еще после двух-трех визитов ко мне Лабазова отклеится от стенки танцзала… Будут ее приглашать роскошные кавалеры!

Мацук подтверждает:

— Беседы Пахрутдина Магомедовича популярны среди рабочих… Однако вы о своем, а я, как сорока, все про Якова. Знаете: эргономика выходит на конвейер, вмешивается в производство, своеобразно организует его… Хватит кабинетов, товарищи! Хватит…

Виктор Степанович впереди, я — отставая, следуем вдоль главного конвейера, который еще стоит, так как до начала первой смены пятнадцать минут… Странно видеть махину конвейера неподвижной, без человеческого многолюдья — он похож на фантастическое абстрактное изображение будущего в таком виде, каким его представляли некоторые художники двадцатых годов; переплетение разноцветного металла, бесконечно уползающие в невидимую даль монорельсы, воздушно-легкие носители автомобилей, покрашенные в оранжевое, чтобы быть наиболее заметными; призрачный утренний свет из прозрачного потолка, дорожные указательные знаки, горы, груды тоже оранжевых контейнеров; уставив в пол рога, замерли автопогрузчики, на которых работают девушки с пышными прическами и в кокетливых комбинезонах; почти готовые, наполовину готовые, еще мало похожие на автомобили машины, разноцветные, как оперение павлина, тянутся бесконечной вереницей. Фантастика! Супердвадцатый век!