Виль Липатов - Дом на берегу - очерки

Все это так. Но какую роль играл в этой сработавшейся, слаженной, дружной и веселой бригаде мастер Юрий Семенович Хлопов? Он научил чему-нибудь хоть одного из членов бригады? Нет! Он улучшил настроение ребят способностью быть веселым, оживленным, умением шутить? Нет. Мастер Юрий Семенович Хлопов был человеком уравновешенным, довольно ¦ медлительным, не склонным к легкости и веселью.

Юрий Семенович остановился напротив работающего динамометрическим ключом Александра Фотиева. Слесарь проверил затяжение гайки, положил на место ключ, взял гайковерт: шипенье воздуха, дробный стук и — гайка на месте. Теперь ее надо тоже проверить динамометрическим ключом, и Саша Фотиев потянулся за ним. Он уже держал в руках ключ, когда его взгляд нечаянно встретился со взглядом мастера. Все это длилось лишь одно мгновение, но Юрий Семеновичу вдруг показалось, что в глазах Фотиева мелькнула усмешка: «А ты почему ходишь и ничего не делаешь? Бездельник ты — вот кто!»

Юрий Семенович за последнее время по-своему подружился с Александром Фотиевым, знал, какой это добрый и отзывчивый парень, не способный ни на подлость, ни на двоедушие, но вот мастеру показалось… Нет, Юрий Семенович не верил в то, что Саша Фотиев способен так подумать о нем, но все-таки почувствовал, что бледнеет. «Я ошибаюсь, я взвинчен, не способен правильно оценивать свои поступки…» — уговаривал самого себя Юрий Семенович, но ничего с собой поделать не мог — все мерещилось: «Бездельник!»

Мастер торопливо отошел от Фотиева, вернулся к дерматиновому дивану, хотел посмотреть, как работает Папуля, и… остановился. «А вдруг и в глазах Папули мне померещится то же самое?» — подумал Юрий Семенович.

Далее события развивались сами собой, диктуемые мыслями, поисками, настроением и самоанализом Юрия Семеновича. На третий день, кажется, он зашел к начальнику участка, попросил у него синюю книжицу под названием «Положение о мастере». Он раньше, конечно, читал «Положение», но теперь хотелось посмотреть на него с новой точки зрения.

Юрий Семенович самым внимательным образом проштудировал «Положение о мастере» и нашел, что в нем для него нет ничего утешительного. Было много общих фраз, ничего не значащих положений, невыполнимых требований. Авторы «Положения о мастере», видимо, и сами понимали недостаточность своей работы, так как в предисловии было сказано прямо: «„Положение“ не охватывает полностью специфику отдельных линейных подразделений (цехов, участков, бригад) и поэтому требует своего развития… „Положение“ не является окончательным и будет периодически переиздаваться по мере накопления и обработки замечаний, поступивших от работников линейных и функциональных подразделений заводов…» Одним словом, чтение тоненькой синей книжицы не внесло ясности в сознание Юрия Семеновича.

Несколькими днями позже Юрий Семенович встретился со своим бывшим однокурсником, тоже мастером Константином Ивановичем Засухиным, который работал не на главном конвейере, а на участке по обработке блока цилиндров. Поболтали о том о сем, повспоминали прошлое, потом Юрий Семенович откровенно и подробно рассказал Константину о своих трудностях. Тот выслушал его с недоуменным лицом.

— У меня полно работы, — сказал Константин Иванович. — Все оборудование автоматическое, очень сложное, приходится собственными руками принимать участие в наладке, регулировке. Иногда возникают такие закавыки, что перероешь всю техническую библиотеку, а ответа не найдешь… Однажды пришлось обращаться в столичное НИИ. Нет, нет, у нас дел полон рот…

После этого разговора Юрий Семенович пригляделся к работе мастеров и на других участках завода — побывал на кузнечно-прессовом производстве, поинтересовался алюминиевым литьем, работой цеха номер сорок шесть, где производилась окончательная доводка автомобиля. На всех этих участках мастера не сидели без дела, не стояли истуканами за спинами работающих членов бригады.

Юрий Семенович не торопился делать выводы, но жизнь сама наталкивала его на мысль о том, что все его терзания объясняются местом работы его бригады. Главный конвейер!.. Главный конвейер — вот где мастер значил так мало, что возникло чувство собственной неполноценности, неудовлетворенности. Главный конвейер — вот где мастер, человек с высшим образованием, не мог реализовать и тысячной доли своих знаний и способностей. И все это имело очень простое объяснение — на главном конвейере производственные операции были упрощены до предела, расчленены предельно, и все действия работающих диктовались жесткой волей перечисленных обстоятельств. Именно на главном конвейере в распоряжении мастера не было сложного оборудования и инструмента.