Юрий Рытхэу - Избранное. Том 2. Повести. Рассказы. Очерки

Городок совсем крошечный, аккуратный и тихий. Большинство прохожих одеты в стилизованные парки из синтетики, из нерпичьего и оленьего меха. Канадцы сумели создать очень удобную одежду для Севера, взяв самое лучшее, что имелось в конструкции этой древней одежды, и используя новые материалы и новый покрой. Даже сами эскимосы и индейцы, живущие в Йеллоунайфе, предпочитают такую одежду, хотя и стоит она недешево.

После часового отдыха я снова встретился с правительственным чиновником, и он повел меня знакомить со столицей северо-западной территории. Начали мы с радиостанции Си-Би-Си, осуществляющей вещание и передачу телевизионных программ. Здесь нет собственной телестудии, и все телепередачи привозятся в магнитофильмах. Как раз тем же рейсом, которым я прибыл в Йеллоунайф, привезли свежие передачи в металлических коробках с фирменными знаками канадской телевизионной компании.

Центральная часть городка с магазинами, аптеками-закусочными и двумя отелями производит приятное впечатление. Мы зашли в большой продовольственный магазин, принадлежащий «Гудзон бей компани». Когда-то такими же вывесками пестрели пушные фактории и лавки на чукотском побережье Берингова пролива. Далеко забиралась в свое время «Компания Гудзонова залива»!

Любезный чиновник старался показать мне все. Заходили на почту, телефонную станцию и даже в суд, где в торжественной обстановке судьи, облаченные в мантии, разбирали дело о краже сорока долларов из кассы магазина. Судили молодую индианку-кри. Рослый полицейский в форме королевской конной полиции произнес клятву и поцеловал Библию. На этом мое знакомство с канадским правосудием закончилось, так как чиновник потянул меня дальше. Я спросил его о возможном приговоре.

— О, не волнуйтесь! — бодро ответил он. — Ее не посадят в тюрьму. Ей придется уплатить штраф.

Мы шли по улице Йеллоунайфа, и чиновник перечислял учреждения, называл тех, кто живет в городе и окрестностях. Когда он упомянул индейцев и эскимосов, я спросил, где они живут.

— Далеко, на окраине города, — неопределенно ответил чиновник.

— Мне бы хотелось с ними встретиться…

— Это не так трудно сделать, — ответил чиновник и пригласил меня в бар при отеле «Йеллоунайф». — Там вы на них насмотритесь, — многозначительно добавил он.

Действительно, в баре сидели индейцы и эскимосы. Но их было сравнительно немного. Время от времени кто-нибудь из них вставал и опускал монеты в «мьюзик-бокс». Молча, чинно и степенно они тянули виски с содовой.

— Вы знаете, — с задушевной интонацией обратился ко мне мой гид, — среди индейцев и эскимосов, как и среди других народов, есть плохие и хорошие люди. Вы согласны со мной?

— Разумеется, — ответил я. — Люди как люди.

— Так вот, большинство из тех, которые здесь сидят, это плохие индейцы и плохие эскимосы, — пояснил он.

— Значит, и большинство белых в этом баре тоже плохие? — спросил я его в свою очередь.

Чиновник попытался улыбнуться.

— А кого вы считаете хорошими индейцами и хорошими эскимосами? — спросил я его.

— Тех, — уверенно начал чиновник, — кто ходит в церковь и не тратит заработанные деньги на спиртное.

На следующий день чиновник пригласил меня на обед. Он рассказывал мне о заботах правительства, направленных на улучшение жизни эскимосов и индейцев. По его словам, попытки облегчить участь «сверхграждан» Канады предпринимаются и усиливаются из года в год.

Я побывал в школе, где обучаются представители этих древних народов. Школа вроде нашего ремесленного училища. Она хорошо оснащена мастерскими, классы просторные и светлые. Отсюда индейцы и эскимосы идут на промышленные предприятия Севера, где их охотно берут, потому что это постоянные и верные кадры.

— Они почти не участвуют в забастовках и очень нетребовательны, — заметил мой спутник.

Я все же настоял на том, чтобы поехать в индейскую и эскимосскую часть городка. Мы взяли такси и поехали довольно далеко, вдоль подернутого первым ледком берега Большого Невольничьего озера.

Показались домики. Они небольшие — на одну-две комнаты. Вокруг — кучи мусора, а поодаль стоят деревянные туалетные будки. Иногда около домов мы видели индейцев и эскимосов, которые равнодушным взглядом провожали нашу машину.

— Может быть, зайдем в один из домов? — спросил я спутника.

— Не стоит, — ответил чиновник. — Нас не приглашали, могут попросту выгнать.

Я не поверил его словам. Я хорошо знаю людей Севера: гостеприимство на Севере — высший закон. Кто бы ни пришел, в любое время суток для него найдется ночлег и хозяева отдадут ему лучший кусок, нередко даже последний. Я вспоминал многих своих друзей-журналистов, которые часто ездили на собаках по Ледовитому побережью. Не было ни одного случая, чтобы им отказывали в крове. Совершенно незнакомые люди чинили им одежду, сушили торбаса, предоставляли для отдыха самые нежные и пушистые шкуры…