Анатолий Вахов: Пламя над тундрой

Мандриков ответил Петропавловскому временному военревкому:

«Из всех телеграмм ваших видно полное непонимание социальной революции. Все ваши распоряжения копируются из постановлений Временного правительства Февральской революции 1917 года. Вы забыли элементарные принципы Советской власти… Слушайте, что делается в Анадыре. Введена трудовая повинность. Все, кто хочет пользоваться продуктами питания, находящимися в Анадыре, должны работать. Работа должна заключаться в добыче угля, куда нами отправляются все буржуазные дармоеды… Товарищи из Петропавловска, предлагаем вам шире смотреть на интересы трудящихся и отбросить методы строительства новой жизни путем Февральской революции. Да здравствует власть трудящихся!»

То, что успел сделать Анадырский ревком, было лишь частицей большой программы. На все не хватало времени, сил, надежных людей. Анатолий Вахов не идеализирует своих героев. Михаил Мандриков иногда теряет классовую бдительность, проявляет благодушие. Он поверил бывшему колчаковцу Струкову, предателю Рыбину, жена Мандрикова Елена Дмитриевна исправно передавала врагам все новости. И когда «железный комиссар» Август Берзин, тяжело больной, уезжает в тундру, чтобы помочь голодающим оленеводам и охотникам, спасти их от верной смерти, враги Советской власти предательски уничтожают ревком.

…Алое полотнище над зданием ревкома было сорвано Трифоном Биричем, изодрано в клочья и брошено в снег. Пурга подхватила эти алые клочья и понесла их на запад, туда, где светит солнце. Там они сольются в гигантское знамя, которое уже навсегда поднимется над северным краем.

Так заканчивается вторая часть трилогии Анатолия Вахова.

Последнюю книгу трилогии «Утренний бриз» писатель не успел завершить — смерть оборвала работу. Но и в незаконченном виде, как боец в строю, делает она свое большое и нужное дело.

Бывший председатель Марковского уездного военно-революционного комитета В. М. Чекмарев, тоже посланец приморских коммунистов, впоследствии писал:

«Эхо злодейских выстрелов над рекой Казачкой прокатилось от Берингова моря до самых далеких стойбищ, с болью отдалось в сердцах оленеводов и охотников, рыбаков и шахтеров.

Пламя свободы, алый рассвет от поднятого красного знамени Первого Ревкома Чукотки не погасли, а зажгли большой костер борьбы за Советы на Чукотке.

Первый Ревком Чукотки на деле показал, убедил местных жителей — забитых, голодных и изнывающих в вечной кабале у своих и иностранных коммерсантов, что Советская власть — это власть трудящихся, их родная и самая справедливая власть…»

После трагической гибели ревкомовцев в разных местах Чукотки возникают Советы: только в марте 1920 года Советы были созданы в стойбищах анадырских и анюйских чукчей. В Марково организовался боевой отряд, готовый в любую минуту дать отпор недобитым колчаковцам и их американским приспешникам. Это был первый отряд Красной гвардии на Чукотке.

Власть белогвардейцев и коммерсантов была свергнута. Марковские красногвардейцы встретились на могиле ревкомовцев с отрядом Красной гвардии из Петропавловска-Камчатского. Как клятва верности знамени пролетарской революции прозвучали залпы салюта.

Героические дела Первого Ревкома Чукотки остались в сердцах, в памяти людей, в славных свершениях потомков — тружеников советской Чукотки. Они воплотились в гранит и бронзу, отлились в строках книг.

О. Онищенко

Капли дождя ползли по огромным зеркальным витринам «Иллюзиона» [1] Иллюзион — старое название кинотеатра. . За ними огненно пылала выведенная арабской вязью надпись:

ЖРИЦА ЛЮБВИ,

ИЛИ БЕЗУМНАЯ СТРАСТЬ!!!

В ЗАГЛАВНОЙ РОЛИ

НЕПРЕВЗОЙДЕННАЯ КРАСАВИЦА!

ЧУДО XX ВЕКА,

ЛЮБИМИЦА ПАРИЖА

ВЕРА ХОЛОДНАЯ!!!

Внизу художник нарисовал полуобнаженную женщину. У ее ног лежала змея, лениво высунув жало.

«Похожа на пожарную кишку», — подумал Мандриков — высокий, широкоплечий человек, стоявший перед витриной. Усмехнувшись, он отвернулся, скользнул взглядом по мокрой брусчатке Китайской улицы. Пробитая в склоне сопки, здесь, на стыке с Северным проспектом, она напоминала ущелье.

С одной стороны стояло розовое здание «Иллюзиона», с другой — длинным неряшливым рядом протянулись мелочные лавчонки, сколоченные на скорую руку из ящиков, кусков жести и толи. Обхлестанные ветрами, изъеденные туманом, они напоминали дряхлых нищих.