Анатолий Вахов - Утренний бриз

— Почему нет красного флага? Я смотрел на пост, а туда побоялся ехать!

Вальгыргин налил себе чаю и, прихлебывая, заговорил. С первых же фраз на Ульвургына повеяло ужасом. Все то, что говорил ему пастух, было так страшно, что Ульвургын оцепенел. У него куда-то пропали все силы, и он даже не мог двинуть рукой, поднять кружку с чаем. Ульвургын смотрел в огонь, но не видел пламени. Теперь он знал, что произошло в Ново-Мариинске. Ревкомовцы расстреляны. Вчера ночью были убиты Берзин, Мальсагов и Галицкий, один из каюров, а второй каюр ранен.

Теперь ищут Оттыргина, Вуквуну, Антона Мохова и Ульвургына, которым удалось спастись.

— Кто ищет? — Оцепенение Ульвургына стало проходить. Известие о том, что не все его спутники убиты, Что уцелел не только он один, обрадовало его.

— Из поста сегодня в стойбище русский приехал, — Вальгыргин покосился на выход из яранги. — Строго спрашивал. Кричал. Грозил расстрелять тех, кто скрывает преступников. Он сейчас в яранге Тейкылькута.

Хозяин и гость встретились глазами, и Ульвургын понял, что ему надо уходить. Пастух боится угроз русского. Ульвургын с острой болью и тоской подумал о том, что снова вернулись старые порядки, а то, что было при новой власти с красным флагом, прошло так же быстро, как проходит теплое солнечное лето.

Он вздохнул и тяжело поднялся, не глядя на хозяина. Ему было как-то неловко за трусость Вальгыргина. Ульвургын сказал:

— Мои собаки плохие. Совсем тощие. Пусть отдохнут. Дай твою упряжку. Я только в Ново-Мариинск, в свою ярангу сбегаю. К утру вернусь и на своей упряжке уеду в тундру. Никто знать не будет, что я у тебя чай пил.

— Бери мою упряжку, бери, — засуетился Вальгыргин, который не мог скрыть облегчения и радости от того, что Ульвургын покидает его ярангу.

Свежие собаки быстро донесли Ульвургына до Ново-Мариинска, и, хотя была глубокая ночь, в некоторых домах светились окна. Ульвургын, ради предосторожности, объезжал пост стороной, и когда до его яранги было уже недалеко, он услышал в темноте голоса людей, негромкие, печальные. Каюр придержал упряжку и вслушался. Нет, он не ошибся. Люди говорят мало, вполголоса и что-то делают в темноте. Первым стремлением Ульвургына было погнать упряжку в сторону, но что-то подсказало ему, что здесь не грозит опасность. Сойдя с нарты, Ульвургын осторожно двинулся на голоса, готовый при малейшей опасности броситься назад.

На всякий случай он бесшумно вогнал в ствол ружья патрон. Шаг за шагом Ульвургын приближался к людям, занятым в темноте непонятным делом. Ульвургын напрягал зрение, до боли в глазах всматривался в ночной мрак и наконец различил группу людей. Они по-прежнему редко обменивались тихими отрывистыми словами и что-то переносили. Снег скрипел под их ногами. Ульвургын сделал еще несколько шагов вперед, и теперь он уже все хорошо видел. В этих людях Ульвургын узнал шахтеров и скоро понял смысл того, что они делали. Шахтеры хоронили ревкомовцев, опуская их тела в чернеющую среди снега яму. Охваченный страхом, каюр двинулся назад, в темноту, к упряжке.

Один из шахтеров, уловил шум его шагов и сказал:

— Кажется, кто-то тут бродит.

Все прислушались, но ничего не услышали. Гаврилович успокоил:

— Ветер это… а те гуляют или спят…

Но тут нога Ульвургына подвернулась, и каюр упал. В ту же минуту над ним выросло несколько человек. Чья-то сильная рука схватила Ульвургына за плечо и рывком подняла с земли, поставила на ноги.

— Кто ты? — голос у шахтера был злой. Несколько людей вплотную приблизились к Ульвургыну, внимательно его рассматривая. Испуганный каюр не мог вымолвить и слова.

— Это подосланный Биричем шпик! — выкрикнул кто-то. — Бей его!

Из рук Ульвургына вырвали ружье, и на каюра посыпались удары. Он пошатнулся и упал. Сильные, безжалостные пинки обрушились на Ульвургына, и он от боли и от ужаса, что его сейчас убьют, закричал, и тотчас удары прекратились. Ульвургын лежал на земле скорчившись. Он не видел, как, растолкав возбужденных шахтеров, к нему подошел Гаврилович. Он сказал товарищам:

— Подождите бить! Надо разобраться, что это за человек.

Гаврилович наклонился над каюром и сказал, не повышая голоса, но строго и требовательно:

— Встань!

Каюр, ожидая, что на него снова посыплются удары, встал и увидел, перед собой лицо Гавриловича. Бородатый шахтер удивленно спросил:

— Ульвургын? Как ты тут оказался? — и, не выслушав ответа, пояснил шахтерам: — Это же каюр, что с Берзиным возвращался. Его ищут, чтобы тоже… — Гаврилович не договорил, но все поняли, что он имел ввиду, а шахтер уже торопил Ульвургына: — Ну… рассказывай.