Сергей Малашкин - Луна с правой стороны

— И верно… — загалдели мужики.

— Она, баба, может…

— Да чего тут и говорить: она, баба, — народ такой…

— Окаянный! — пронзительно взревел над головами мужиков женский голос, и тут же за голосом глухо опустилась, задев плечо дяди Сергея, увесистая палка на широкую спину Фёдора. — Лежебок ты этакий… да откедова ты свалился на мою бедную головушку?..

И пока Фёдор взвился от земли и вытянулся во весь рост, и пока опомнились от неожиданности мужики, женщина выпалила:

— Огломоны… Дьяволы… Птанские всё поле унавозили, а вы… сопрели в навозе… Ух, головушка моя… убью, окаянный…

— Не бей! Не бей! — облизывая губы, скрипел насмешливо дядя Михайло.

Фёдор, почёсывая спину, быстро перемахнул дорогу и, косясь покорным и ленивым глазом на жену, широко махнул через выгон домой. Мужики тоже вскочили на ноги, улыбались смущённо в бороды, блудливо бегали друг от друга глазами.

— Что ты такая сердитая?..

— Неровен час, убить можешь…

Женщина, положив палку на плечо, обильно рассыпая слова, сердито двинулась за мужем:

— Дьявол, ребёнок чуть жив приехал с поля, а он…

— Баба, — сказал многозначительно один мужик.

— Баба, — повторили остальные.

— Вот тебе бы такую, дядя Сергей, — предложил один из мужиков.

— Ну, что же с Петровичем?

Дядя Сергей потрагивал плечо и сердито хмурился.

— Ты что, али прихватила?

— Здорово, брат, зацепила, — ответил обиженно дядя Сергей, — вся семья разбойная…

Солнце красным костром валялось за полураскрытыми ригами, за омётами соломы, изъеденными мышами.

От реки Красивая Мечь, от огородов плыла прохлада. И резко пахло навозом…

Дядя Сергей посмотрел на мужиков.

— С Петровичем? Старец божий травки дал и с молитовкой велел этой травкой обкладывать…

— Ну? — спросили равнодушно мужики.

— Отвалилось с гнёздышком…

— Поди ты, — вздохнули мужики, — какое счастье! И что же за болесть была? Косточка?

— Косточка, — ответил дядя Сергей и ещё раз потрогал плечо, — а травка была — шалфей.

— Шалфей, — вздохнули мужики и переглянулись, — а чтоб ему пальцем бы…

— Шалфей, — ответил за дядю Сергея дядя Михайло Многосонов, — вон его сколько в полях… хе-хе…

Мужики посмотрели на дядю Михайла, потоптались немного, посмотрели на небо и медленно поползли в разные стороны, а им вслед покашливающий смех:

— Хе-хе… хе-хе…

1924 г. Ефремов.

Автор, чтобы не повторяться, выбрасывает 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8-е размышления.

Автор опускает большинство ночей, так как они или повторяют или более отвратны, чем «тринадцатая ночь».

Слово «тать» означает — «вор», «похититель»: славянское «как тать в нощи». Слово «тать» понимается как что-то мрачное — тьма, мрак и т. д. Чужачок же слово «тать» понимает как нечто светлое.