Михаил Слонимский - Повесть о Левинэ

— Раз военный министр с нами — нам нечего бояться!

Какой-то гривастый анархист вопил в энтузиазме:

— Если я считаю необходимым организовать советскую республику, то плевать я хотел, как отнесутся к этому рабочие!

Собрание восторженно вопило ему в ответ — только бы за советскую республику, а в каких выражениях — все равно.

И Шнеппенгорст одобрял громче всех.

Трудно было выступать на таком собрании Евгению Левинэ. Когда он появился на трибуне, все стихли, чтобы после первых же фраз воем и свистом заглушать каждое слово.

Коммунисты требуют спартаковских советов? Они бестактно отталкивают Шнеппенгорста? Они называют Шнеппенгорста предателем рабочего класса?

Голос с трибуны прорывался в самые дальние углы зала:

— ...Мы видим в этом только попытку обанкротившихся вождей найти доступ к массам путем инсценировки революционного выступления или же сознательную провокацию. Мы знаем из примеров Северной Германии, что социалисты большинства часто стремились вызвать скороспелые выступления для того только, чтобы с тем большим успехом их подавить...

Шнеппенгорст орал в бешенстве:

— Дайте этому еврею по башке! Грязные негодяи! Банда мерзавцев!

Он настаивал на том, чтоб объявить советскую республику, а в каких выражениях — неважно.

У Шнеппенгорста во всем этом был свой невыговоренный, тайный план.

Советская республика без коммунистов была объявлена, и уже спустя неделю правительство Гофмана в согласии и с помощью соратников своих в Мюнхене кинуло наемников «Республиканской обороны» на разгром революционных организаций, одновременно подведя к городу свои войска и арестовав тех членов нового правительства, с кем трудно или невозможно было сговориться.

Но тут уж Шнеппенгорсту пришлось бежать — внезапное нападение купленных Гофманом солдат пресечено было ожесточенным сопротивлением, и яростный отпор рабочих поставил у власти коммунистов.

Мнимая советская республика сменилась подлинной. Родилась Красная армия Баварской советской республики. Отделенная в пространстве, во времени она встала в один фронт с атакующей белых русской Красной Армией, с наступающей Красной армией советской Венгрии.

Несколько дней тому назад Гофман гордо отклонил помощь партийного своего товарища Носке, военного министра Германии:

— Бавария не потерпит вмешательства прусских карательных отрядов!

Теперь было уже не до гордости. Против революционных восстаний! Против диктатуры пролетариата! Пролетариат еще не готов к власти! И потому — разгромить, расстрелять мюнхенских рабочих!

Эшелоны прусских карателей, отряды Носке ринулись на юг и вместе с баварцами решили дело.

Но чья измена открыла фронт врагу, внезапно увела с позиций, рассыпала, дезорганизовала Красную армию? Все могло бы сложиться иначе, если б не это.

Эгльгофер мог еще держаться на ногах. Он сам вошел в здание, где вновь властвовал социал-демократический министр Шнеппенгорст. Но страшные истязания допроса свалили вождя баварской Красной армии. В простыню, как труп, завернули его беспомощное тело и пихнули в автомобиль.

Он очнулся в непонятном сыром подвале.

— Эй, довольно отдохнул ты, падаль! Встать! Побои становились почти нечувствительными — так изломано и избито тело. И кошмаром путался меж новых и новых пыток вопрос — кто предал армию? кто продал?

Наутро герои Мюнхена, парни из добровольческих отрядов, выкинули Эгльгофера из подвала и на площади Одеон превратили в окровавленный, неузнаваемый труп.

Эта страшная смерть любимейшего из соратников потрясла Левинэ не меньше, чем убийство Либкнехта и Люксембург.

Схватив кепку, он ринулся к дверям — мстить, убивать, умереть!

— Куда? Ты с ума сошел?

Лицо Левинэ стало за последние дни острым от худобы. Тем резче запоминались бешеные молодые глаза, высокий лоб, уходящий в черные лохмы нечесаных волос, тонкий нос. Бледен Левинэ был так, что отросшая черная борода его казалась приклеенной.

Жестом отчаяния и решимости он бросил кепку обратно на кровать.

Быстрые воды Изара несли в долины Дуная десятки трупов, не хватало мест в мертвецких, спешно рыли могилы на кладбищах. Мюнхен торжествовал победу. Но где Левинэ? Где Левьен? Где Аксельрод? Где эта чужеземная тройка, продавшая Баварию Москве? Найти и добить их, как. нашли и добили в Берлине Либкнехта и Люксембург!

— Эй, ребята! Еврейское собрание! Живо!

— Спартаки?