Степан Сарыг-оол - Повесть о светлом мальчике

Мы выбрались из засады и принялись бродить между юртами, на каждом шагу натыкаясь на истязуемых. Некоторые были закованы в деревянные колодки, другие были в железных кандалах, многие сидели на острых камнях. Мы приносили этим людям воды, углей, чтобы раскурить трубку, отгоняли от распятых мух и комаров. Вдруг неожиданно нас увидел какой-то чиновник и заорал:

— А ну, приведите-ка ко мне этих щенков! Откуда их прислали держать связь с арестованными?..

Но где сыщешь еще таких бегунов, как перепуганные мальчишки? Как горсть брошенных камней, разлетелись мы кто куда и мигом очутились в лесу, на той стороне поляны. Передохнули чуть — и бегом по домам. Рассказов о виденном и пережитом хватило на целый вечер.

Мой дядя Мукураш и отец Арандола были не на шутку испуганы нашим повествованием. И хотя мы убеждали их, что не делали там ничего дурного, нам строго-настрого запретили появляться у судилища.

— Что ужаснее можно увидеть на этом свете, чем мучения людей? — говорил дядя. — А ну, как на вас брызнет человеческая кровь? Боже избави! Всякая нечисть может тогда к вам пристать!.. А главное, чиновники нагрянут за вами к вашим родственникам — и тогда уж жди беды! Как голодные лошади обгрызают кору с тополей, к которым привязаны, так и они с нас шкуру снимут. Им ничего не стоит на лжесвидетелей сослаться. «Собака, полизав свою слюну, сытой не станет — чиновник праведными поступками богатства не соберет».

После таких разговоров и угроз нам попадать на судилище стало труднее: мало того, что нужно глядеть в оба, чтобы чиновники тебя не поймали, так еще своих опасайся!.. Мы решили ходить туда, когда становилось темно, тем более что теперь возле судилища крутилось много мальчишек из дальних и близких аалов — попробуй в темноте разбери, кто чей. Страх наш перед тем, что творилось, не уменьшался, но чем больше мы слышали разных ужасных рассказов, тем сильнее нас тянуло туда.

Чего только мы там не повидали! До сих пор все стоит перед глазами! Видели, как хлещет жертву по щекам ремень — это называлось «шаагай». Видели четырехгранную палку «манзы», которой били людей по ногам. Голого человека сажали на битый щебень; вкладывали между пальцами деревянные палочки и стягивали пальцы ремнем; засыпали глаза рубленым конским волосом, надевали на шею деревянный хомут, сажали между бревнами, подвешивали вниз головой над дымящимся очагом… Какие причудливые, изощренные пытки может придумать человек для человека! Вопли замученных до сих пор звучат в моих ушах.

Взять хотя бы эту манзу — внутрь ее вливали расплавленный свинец и со всей силы били по ногам. Даже звук ударов вынести невозможно, не то что глядеть, как рвется под ударами живое тело!.. Куда гуманнее забивали скот: один неожиданный удар — и все. А человеку дадут полсотни ударов, приведут в чувство — и снова продолжают бить.

А чиновники, словно им это наслаждение доставляет, еще кричат палачу:

— А ну бей! Бей сильнее!

Одно радовало меня — то, что, оказывается, человек куда сильнее и выносливее животного. Истязают его, мучают подолгу, тело почти мертво, но дух не сдается, борется за свое человеческое. Что же помогает людям переносить такие муки? Гнев, чувство достоинства?.. Чувство своей правоты и ненависть к несправедливо обвиняющим?.. Со всеми этими вопросами я, конечно, бежал к бабушке, а она ругала меня:

— Прошлой ночью ты не спал совсем, все кричал что-то. Так от страха можно и с ума сойти. Гляди, загубишь там свою душу.

— О бабушка, я видел сон, как мы с теми храбрецами прибежали к Черному утесу, а чиновники за нами. Мы сталкивали на них большие камни, раздавили им головы, но они не умирали, все равно преследовали нас. И так близко нас догоняли, что я даже оборачивался и швырял им в лицо песок. И вдруг один чиновник споткнулся и упал вниз со скалы. Тут я от радости проснулся, бабушка!

— Ну хоть одного во сне уничтожил! — проворчала бабушка и повторила: — Не смей ходить туда!

Я рассказал ей про того старика, который клялся отомстить чиновникам и увести табун у злоязычного Шавыра. Бабушка замахала на меня руками.

— Такие разговоры даже родной душе поверять нельзя!.. У этого человека с чиновниками старая вражда. Пронеси, господи, мимо нас эти жуткие времена… Да, встречаются бесстрашные люди с окаменевшим сердцем, помоги им Будда!..

Ночами молодежь пела про чиновников разные ругательные песни. В них поминались и те наши богатеи, у которых было рыльце в пушку, но за взятки им всегда удавалось выйти сухими из воды. «Не видно красного лица — собачья морда торчит. Дал взятку — выплыл из бурного потока».