Яков Ильичёв - Сиваш

А что сделала Добрармия? Ничего. Он, Врангель, должен что-то сделать, во что бы то ни стало приманить мужичков, крепких селян, утвердить принцип частной собственности.

Ему мерещилось нечто подобное наполеоновскому, шествию… Мужички хлынут, к нему. Тогда-то он ринется, сделает то, чего никто не смог. Его удар будет сильнейшим. Народ разочаруется в большевиках, ведь принцип частной собственности — это стержень жизни, а большевики пытаются сломать его… Союзники сняли блокаду Советов, но жаждут победы белого стана. Весь мир жаждет этого, поэтому он, Врангель, победит: «Буду в Москве. Польша поможет — брошу ей кусок…» Генерал, завоевавший власть, — не последнее лицо в государстве… Царь — этого понятия сейчас не должно быть. Но власть выдающегося военного — закон истории, залог порядка. Только не сразу, постепенно. Сейчас не надо говорить о будущем походе на Москву…

На горизонте возникла синяя горбатая дымка. Это Крымские горы. Дрогнул, снял папаху, перекрестился. Отсюда начнется его шествие.

Вид крымской земли пресек полет фантазии, вдруг повернул мысли к первейшим, срочным делам. Теперь, когда Деникин исчезает в тумане истории, возникло к нему даже какое-то снисходительное чувство. Вероятно, догадается оставить Крым, а если нет — придется намекнуть этой размазне…

Начальника деникинского штаба генерала Романовского — негодяй, от него зависели отстранение от должности и высылка! — немедленно арестовать, а лучше всего — избавиться от него навсегда, пусть умрет, подлец. Разумеется, не делать это по-слащевски — открыто, похваляясь, вызывая ужас и ненависть…

Слащев опасен. Сумасшедший, способен в любую минуту взорвать весь Крым, перейти на сторону Махно и даже на сторону большевиков; способен нагрянуть ночью с полком, арестовать штаб и его, Врангеля. Опаснейший буян. Что делать с ним? Расстрелять невозможно. Популярен, скотина, умеет показать себя другом солдат — «генерал Яша!», — боевой, не вмешивается в политику, рубаха-парень… Поместить его в сумасшедший дом? Убежит. Произведу его в генерал-лейтенанты, награжу…

Казачишка генерал Сидорин, тот самый, который на станции Ясиноватая перед всеми офицерами сказал, что не ему, Врангелю, с баронским титулом быть правителем, теперь станет болтать, собирать людей против него, чего доброго уведет казаков на Дон. Сидорина немедленно отстранить. Расстрелять его нельзя, казаки взбунтуются. Казаки не ладят с добровольцами. Помирить во что бы то ни стало…

Завистников, грабителей, паникеров, спекулянтов — перевешать, выслать, переправить через фронт. Рабочим в Севастополе выдать муку. Большевиков всех до одного изъять. Но ни одного смертного приговора лично не подписывать.

Внести дух уверенности, борьбы, воскресить идею: белое воинство — слава, свет, гордость, геройство, а большевики — временное затмение, ошибка истории. Сама же история руками белого воинства исправляет эту ошибку. Еще год, еще одна голодная зима, и народ увидит, что большевики могут только сломать стержень жизни — частную собственность, но не могут избавить от хаоса. Все отвернутся от большевиков и придут к белому воинству, воздать честь геройским борцам-первопоходникам, красе и гордости белого стана…

Жгучие мечты вновь увлекли. Большие круглые глаза затуманились, худое лицо порозовело. Курчавый чубик, выбивавшийся из-под папахи, взмок.

Поднялось великолепное в своем ослепительном одиночестве, беспредельно сияющее на весь мир, горячее солнце. С любопытством лезло в глаза, зная, кто он, зачем плывет к туманному берегу.

Сжал губы, чтобы не улыбнуться.

События последних дней молниеносны, напоминают кипение. Рождается нечто необыкновенное, спасительное… Английский корабль привез в Севастополь изгнанного было генерала, барона Врангеля. Это произошло во вторник рано утром, все еще спали. В полдень об этом узнал весь Севастополь. Тетка была счастлива. Запахло апрелем, бодрым духом. Олег улыбался этой, как ему казалось, счастливой неожиданности. Нет, недаром так произошло! В этом — что-то многозначительное.

Семьдесят генералов, английский генерал Хольман и глава французской военной миссии собрались во дворце командующего флотом на секретное совещание, чтобы официально избрать нового главнокомандующего. В это время генерал Врангель находился в каюте на «Императоре Индии». Слащев приехал, однако наотрез отказался участвовать в выборах, демонстративно покинул зал и сейчас же умчался в Джанкой. На другой день собрались без Слащева, но уже с Врангелем. Деникин подписал свой последний короткий, скорбный приказ.