Кирилл Столяров - Разные люди

От удивления Тихий захлопал глазами.

— Сперва была поваром, а теперь завпроизводством в одной из столовых, — пояснила Зоя. — Под моим началом двенадцать поваров. А сегодня у меня отгул.

— Смотри-ка, в начальство вышла! — похвалил Тихий. — Молодец, Зоинька!

— Я старалась, — с гордостью продолжала она. — Я ведь приезжая, из Смоленской области, уроженка города Рославль. Может, доводилось слышать?

— Да, — кивнул Тихий, медленно жевавший той половиной рта, которая не пострадала в стычке с Волосатым.

— После десятилетки приехала сдавать в Плехановский, не прошла по конкурсу и устроилась маляром в Главмосстрой. Сперва дали койку в общежитии, а через четыре года — эту комнату, освободившуюся за выездом… Вечерами ходила на занятия, выучилась на повара и ушла со стройки…

«Какая славная девушка, ей цены нет. Если бы не вчерашнее, то, кто знает, у нас могло бы сложиться все, о чем я мечтал! — Тихий был фаталистом и хорошо помнил, что Джульетта и Ромео влюбились друг в друга в течение нескольких секунд. — Эх, Зоя, Зоя, Зоичка. Нет, что-то у нас с тобой не так. Иначе бы ты не краснела и ежеминутно не опускала свои темные глазки… Хотел бы я знать, о чем ты думаешь, что переживаешь и чего стесняешься?»

Тихий довольно неплохо разбирался в людях и даже обладал своеобразной прозорливостью, но скверное самочувствие лишило его этих преимуществ и сделало туповатым. Иначе бы он понял состояние девушки.

Зоя действительно переживала и ужасно стеснялась того, что отдалась ему в первую же ночь. Вчера вечером она думала прежде всего о том, как бы не упустить Гошу, в которого влюбилась, как говорится, без памяти. Когда она увидела его на полу, то закричала отнюдь не от страха, а от душившей ее злобы на волосатого бандюгу и, если бы не Яша, скрутивший гада, выцарапала бы ему глаза, как дикая кошка, у которой обидели детеныша. А позднее она сознательно увезла Гошу к себе, чтобы дома ухаживать за ним. Сейчас она очень стеснялась, но ни о чем не жалела.

Зоя приехала в Москву сопливой девчонкой и в первое время, понятно, наделала кое-каких глупостей, однако вскоре образумилась, начала учиться и думать о будущем. Как выйдет замуж, как пойдут дети и как они с мужем будут растить их. Но, приступив к работе в столовой, она сошлась с плохим человеком. Привязался к ней один женатый мужчина из ОБХСС, Костей звали, так она с ним вдосталь намаялась. Колючий весь, дерганый какой-то, и больно высоко мнил о себе и о своей честности. Сперва Зоя приветила его из жалости, а не из боязни, а потом по неопытности не знала, как от него избавиться. Она его не зовет, а он сам приходит. Что было делать? Бояться ей нечего, она не мухлюет, с «левым» товаром не шалит, а только питается без денег и берет домой кое-что из продуктов. На себя и еще на соседку Женю, потому что та — мать-одиночка, едва концы с концами сводит. Правда, нагадить — дело нехитрое, с Кости вполне стало бы. Зоина начальница ей в матери годится и верно учит, что если кто на каждом шагу трубит о своей честности, то, значит, он — первостатейный хапуга. Долго Зоя не могла избавиться от этого клеща, да помог случай: зимой Костю с треском вышибли с работы, и он отвязался по-хорошему. Да разве мыслимо сравнить его с Гошей? Какой Гоша умный и как поет. Только бы он не бросил ее!

— Ты что плачешь, Зоинька? — спросил Тихий, нарушая затянувшееся молчание.

— Я? Я ничего. Я от радости, — ответила Зоя, пальцем вытирая щеку. — Я так рада, что нашла тебя, Гоша!

Тихий потрогал языком шатавшиеся зубы и невольно поморщился. Тоже мне, пародонтозный Ромео!

— Неподходящий я кавалер, Зоинька… — Он вздохнул. — Получаю мало и к тому же староват для тебя. Сколько тебе?

— Двадцать пять.

— Вот видишь. А я весной разменял пятый десяток. Хочешь, я тебя с мировым парнем познакомлю?

Зоя ничего не ответила, только слезы закапали еще чаще.

— Сосед у меня есть, Сережа, года на два постарше тебя, — ровным голосом продолжал Тихий. — Шофер из «Совтрансавто», положительный, непьющий. Недавно купил холодильник ЗИЛ, а до того — цветной телевизор.

— Гоша!

— И очередь у него подходит на мебельный гарнитур. Сны ему снятся скоромные, так что пора жениться. И тебе, Зоинька, тоже пора.

— Зачем ты все это говоришь, Гоша? — Зоя улыбнулась сквозь слезы. — Я теперь нипочем от тебя не отстану. Только если сам прогонишь.

Тихий грустно опустил голову, и они молча допили чай.

— Что же мне, черт побери, делать со своей работой? — вслух подумал Тихий, когда Зоя принялась убирать со стола, — Ведь я у них без году неделя, а уже совершил прогул.