Кирилл Столяров - Разные люди

Мальчуганы вежливо попрощались, а человек с авоськами вошел в подъезд, поднялся на третий этаж, достал ключ, открыл дверь, шагнул в квартиру и приятно поразился стоявшей там тишине. В коридоре было сумрачно и пустынно, а из кухни доносился мерный стук капель, падавших в раковину.

Барухины, должно быть, в кино убрались, догадался он и сокрушенно покачал головой, вспомнив о своих недругах. Что за люди, откуда только берутся такие пакостники? Он ни сном ни духом не желал им зла, а они, словно волки в чащобе, день и ночь щелкали зубами и вознамерились сжить его со свету. Барухины делали свое черное дело неспроста, а с дальним прицелом и, судя по всему, решили, что раз их дочка подрастает, ей не помешает иметь собственную жилплощадь. Захочет, мол, девочка выйти замуж, а где жить? Тоже проблема не из простых. А тут под боком солнечная комната площадью двадцать два квадратных метра. Вот в чем корень! Сам Барухин — бухгалтер треста похоронного обслуживания — мужчина писучий, так он, черт его подери, выдал такой смертоносный залп анонимных писем, что только держись. Пол-Москвы на ноги поднял, чтобы выселить неугодного соседа. А анонимки, точно близнецы, все до одной написаны слово в слово. И все короткие, на страничку всего. Живет, мол, в центре славной столицы отпетый тунеядец и матерый алкоголик Г. А. Голубков, по дворовой кличке «Тихий», на всех плюет, и все ему нипочем, как с гуся вода! Долго ли, мол, будет твориться подобное безобразие? Выдворить его, и кончен бал! А ниже наставил разных закорючек, чтобы письмо посчитали коллективным. Зачем много слов? Барухин — опытный могильщик, он был уверен, что раздавит Тихого, как дождевого червя, но люди заступились, не дали в обиду. С тех пор Барухин смотрит на него так, как будто не он гадил Тихому, а, наоборот, Тихий — Барухину.

Тихий представил себе семипудовую тушу Барухина, его смещенный книзу, обтянутый непомерной ширины брюками и колыхавшийся при ходьбе живот, безбровое лицо с водянистыми, заплывшими жиром глазами и тяжко вздохнул. Как только земля носит такого борова? Он еще раз покачал головой и прошел в свою комнату.

— Вот мы и дома! — радостно сказал самому себе, присел на корточки и принялся распаковывать авоськи. Полупустая комната производила более чем странное впечатление. Старый диван со сбитым в кучу несвежим постельным бельем, серой подушкой без наволочки и потрепанным одеялом, из которого там и сям торчали клочья пожелтевшей ваты, покрытый газетой колченогий стол с чайником и горкой немытой посуды, две табуретки, платяной шкаф с наискось разбитым зеркалом и рядом с ним множество фанерных полок, снизу доверху заставленных книгами. А напротив шкафа, над диваном, — гитара, сиротливо висевшая на голой стене.

— «Отвори потихо-оньку калитку и войди в тихий сад ты, как тень, — вполголоса напевал Тихий, выкладывая на пол внушительное количество пакетиков с гороховым концентратом. — Не за-абудь потемнее накидку…» Вот и порядок! Еще одна весомая добавка к нашим запасам стратегического назначения! Теперь мы аккуратненько сложим концентраты в шкаф, сливочное масло, докторскую колбаску и останкинские сосиски отнесем в холодильник, а затем помоемся, попьем чай с сушками и примемся за чтение.

Своего холодильника у Тихого не было, но в их квартире, кроме Барухиных, жил еще Сережа Иванов, молодой шофер-дальнобойщик из «Совтрансавто» и гордый обладатель новенького холодильника ЗИЛ. Барухиных Сережа в упор не видел, а к Тихому относился сочувственно и запросто позволял ему пользоваться холодильником. Даже дал ключ от комнаты.

Спрятав концентраты, Тихий вышел в коридор и, с удивлением обнаружив, что дверь Сережиной комнаты не заперта, робко постучался.

— Это ты, Тихий? Заходи!

— Ты извини, что я тебя нечаянно потревожил, — виноватым тоном сказал Тихий при виде лежащего на кровати соседа.

— Ерунда! — Белобрысый Сережа зевнул и кулаками протер глаза. — Завтра мне в рейс, так я отсыпаюсь впрок. Ты чего?

— Да вот, купил кое-что, — ответил Тихий, продолжая стоять в дверях. — Колбасу, масло, сосиски. Думал поэксплуатировать твоего красавца.

Он любил бывать у Сергея, потому что с этой комнатой были связаны приятные воспоминания. Давным-давно, когда Тихий был маленьким и когда их семья занимала всю квартиру, здесь была детская, где он жил вдвоем со старшим братом. Сюда приходила мама, знавшая бездну сказок одна лучше другой, а поздно вечером, когда сыновья засыпали, она заботливо проверяла, хорошо ли они укутаны, и укрывала торчавшие из-под одеял босые ноги.