Илья Девин - Трава-мурава

— Не поместить ли нам товарища Преснякову, — медленно сказал Захарыч, — к Цямкаихе?

— А что! — воскликнул председатель. — Хорошая мысль! — И тотчас громко и повелительно крикнул: — Егор!

Вошел тот самый старик в пилотке.

— Слушаю, Иван Филиппович.

— Отведи товарища Преснякову к Цямкаихе, пусть примет на квартиру.

— А комиссия? — заикнулся было старик.

— Иди! — махнул он рукой с раздражением. — И чтобы у меня все как положено.

Шли долго, с полчаса. Солнце пекло Ане в затылок, хотелось пить, к тому же старик еще мучал ее вопросами, и надо было отвечать, кто она да откуда, где отец да мать. Потом неутомимый Егор начал рассказывать о каком-то Иване Филипповиче, и Аня с трудом поняла, что это и есть председатель Совета.

— Он так-то добрый, ты не бойся, а что строгость, так это он напускает, ничего, бог с ним. Без строгости как же, ответственный все же пост…

И Ане уже казалось, что давно они прошли нужный дом — старик и не заметил за болтовней. «Хорошо бы здесь», — загадывала она, завидев хороший и большой дом, где, как она думала, и жить ей можно, и для медпункта место найдется. Но Егор проходил мимо, и Аня едва удерживалась, чтобы не спросить: не здесь ли живет Цямкаиха?

Дом же, у которого наконец остановился Егор, в первую минуту поразил Аню своим запущенным видом. Хотя он и большой был, но старый, под соломенной крышей, с маленькими окошками, которые глядели как будто вприщурку, с какой-то вроде обидой, и в тусклых от пыли стеклах мутно отблескивало солнце.

— Эй, Цямка! — начальственно крикнул Егор. — Где ты там, выходи сюда!

Кольцо на двери брякнуло, и на пороге показалась маленькая узкоплечая старушка в черно-синей нуле [5] Нула́ — простого покроя платье из ситца. с заплатками на рукавах, в белом платке, из-под которого с каким-то смешным изумлением глядели белесые глазки.

— Принимай квартиранта! — распорядился Егор. — Показывай помещение.

— Проходите, глядите, — тихо сказала старушка.

Егор, а за ним и Аня вошли в сени. Тут было тесно от кадушек, ларей, корзин, да и темно так, что когда из-под корыта выскочила кошка, глаза у нее светились зеленым злым огнем.

— Цыть! — крикнул Егор.

Кошка шарахнулась в открытую дверь.

Изба Цямкаихи состояла из двух половин. Направо от сеней, окнами на улицу, была горница, как сама старуха назвала. Тут она жила. Здесь было чисто, просторно. Ане горница показалась даже пустой, потому что кроме печки, стола в углу да лавок под окнами, лавок широких и крепких, на которых можно было бы спать, ничего тут и не было.

Зато в другой половине чего только не было: и сундуки, и ступы, и корыто большое, и корытца маленькие, и грабли, и косы, и рассохшиеся кадушки!.. К тому же маленькие окна, выходящие куда-то во двор, густо заросли почти до самого верху крапивой, и полумрак здесь казался таким слежавшимся, таким древним, как древне и непонятно Ане было все, и эти странные вещи. Да и огромная русская печка глядела закопченным челом так сердито, будто хотела сказать, чтобы люди поскорей ушли отсюда и не мешали ей спать.

«Где же тут жить?! — с недоумением и возмущением думала Аня. — Где тут можно работать?!» И первым ее желанием было сейчас же пойти обратно в сельсовет и сказать этому надменному чинуше-председателю, что он издевается не только над ней, молодым специалистом но и над всеми жителями села — разве ей нужен медпункт?

А Егор между тем распоряжался строгим и властным тоном: весь этот хлам убрать, пол выскоблить, печку побелить — здесь будет медпункт!

— Лучше места у нас и не найти, дочка! — радостно приговаривал Егор. — Вот какая умная голова у Ивана Филипповича, — веди, говорит, к Цямкаихе!

— Правда, правда! — поддакивала сама старушка, и все ее морщинистое личико в белом платочке так и светилось. — Только бы дровишек Иван Филиппович не забыл…

— Будут дрова, как не будут! — заверил Егор.

И эта радость двух стариков была непонятна Ане: чему они радуются? Неужели они не знают, что такое медицина и как все должно быть чисто?!

Но то, как ласково поглядывала на нее старушка, каким добрым, счастливым выражением светилось все ее лицо и как она заботливо суетилась вокруг Ани, заглядывала ей в глаза, все это было приятно Ане, и если бы не эти сундуки и корыта, если бы не эта грязь и пыль на полу и по стенам!..

— Как вас зовут, бабушка? — спросила она.

Старушка заморгала, словно собираясь заплакать, но вдруг улыбнулась так чудесно, что невольно улыбнулась и Аня в ответ.