Анатолий Полянский - Село милосердия

— Вы полагаете, — резонно спросил он, — нам их отдадут?

— Почему же нет? Представь, приезжают два русских врача, предъявляют официальную бумагу и говорят: так, мол, и так, хотим избавить вас от липшей обузы. Вылечим, вернем здоровыми. Вам же нужна крепкая рабочая сила!.. Разве не эффектно?

— А если они нас с вами эффектно там оставят?

— Не исключаю. Но понадеемся на лучшее. Конечно, я могу поехать один, однако вдвоем убедительнее. Ты будешь в белом халате, при сумке с красным крестом. Впрочем, не настаиваю…

Они поехали. Риск был, конечно, немалый. Но чтобы упрочить положение госпиталя, пусть ненадолго, стоило идти на все. Гришмановский рассчитал правильно. При виде русских, прикативших прямо в лагерь, немцы обалдели. Был тотчас вызван комендант. Майор, прочтя предъявленную бумагу, говорил с ними на удивление довольно вежливо и заверил, что раненых в лагере не имеется.

Расчет оказался верным вдвойне. Об их визите в концлагерь стало известно Бориспольской комендатуре. Позиции врачей вроде бы упрочились. Однако через несколько дней в школу явился Заноза и передал Гришмановскому, что подпольный райком никоим образом не одобряет его самовольных действий. Хорошо, что обошлось, а то ведь и головой можно было поплатиться. Подобная самодеятельность несовместима с партийной дисциплиной. Впредь по собственной инициативе приказано было ничего похожего не предпринимать.

Выговор был неприятен. Но делать нечего, пришлось заверить Занозу, что отныне врачи без согласования никуда шагу не ступят. Правда, в душе Гришмановский остался убежден, что приструнили его напрасно. В конце концов победителей не судят… Это и притупило бдительность. Немцы появились настолько внезапно, что Гришмановский, не позволявший себе надолго отлучаться, оказался даже на другом конце села, где отделением легко раненных, как он окрестил детский сад, руководил этот странный, но весьма симпатичный младший лейтенант.

По дороге в школу, едва поспевая за Софьей Батюк, начальник госпиталя вдруг вспомнил, что не далее как позавчера распорядился снять повязки с лиц двух бойцов-евреев. В свое время было решено спрятать от вражеских глаз их слишком характерную внешность под бинтами. Но люди так устали от сдавливающих масок, так просили хоть ненадолго освободить их, что он согласился…

Гришмановский прибежал в каменное здание школы, когда немецкий офицер оттуда выходил. Они столкнулись в дверях, и Афанасий Васильевич поспешно отступил, давая дорогу «гостю». Немецкий офицер окинул его холодным взглядом и, четко выговаривая слова по-русски, сказал:

— Мы имей сообщение, вы скрываете юде!

— Ни в коем случае, господин капитан! Это поклеп, — воскликнул Гришмановский, обращаясь к офицеру на ранг выше. — Я свято чту немецкий порядок. И сейчас вы убедитесь в этом собственными глазами. Прошу вас, господин капитан, лично проверить документацию, людей.

— А что есть поклеп?

— Вас ввели в заблуждение.

— Так. А забирать у бауэр молоко, хлеб, яйка для ваш солдат тоже есть заблуждение?

— Неправильная информация. Мы держим раненых на самом скудном рационе: брюква, капустная похлебка, мамалыга… Да вы проходите, господин капитан! — Увлек Гришмановский немца к деревянному зданию, холодея при мысли, что если тот вздумает направиться в третье, самое маленькое школьное помещение, то госпиталю крышка и ему тоже.

— Не хотите ли пообедать? — предложил с преувеличенным радушием Гришмановский. — Сейчас распоряжусь. Только для господина офицера… Есть яйца, мед, сметана и галушки — украинский деликатес. Имеется также превосходный шнапс. Первачок. Местное производство…

Офицер, уже более небрежно и почти не глядя по сторонам, прошелся между рядами раненых и милостиво согласился откушать. Выпив, он несколько подобрел, однако прежней подозрительности окончательно не утратил. И хоть не пошел осматривать злополучный третий дом, позволив Гришмановскому вздохнуть наконец с облегчением, но, уезжая, строго предупредил:

— Мы будем часто проверяет. Юде прятать нет. Не забывать, господарское хозяйство работает на великую Германию. Брать продукты вам нет права. В других селах тоже. Ваша голова, герр доктор, отвечать…

Сейчас, когда появилась возможность сопоставить разрозненные факты, Гришмановский начал догадываться, откуда немцы получили данные о наличии в госпитале евреев и о его снабжении. Не зря Павло Скакун со своими подручными выследил продовольственных заготовителей и отобрал транспорт. Кто-то из них к тому же, как рассказывал доктор Михайловский, вертелся возле маленькой школы.