Иван Данилов - Зимний дождь

— Ну да курево-то… Вот уж третий год. Я сообщал тебе…

— Разве? — огорчился внук. — А я что-то не помню. Как же это? — он глядел на деда и виновато улыбался.

— Ну да ляд с ним, — успокоил Мирон, — может, когда и побалуюсь. Трубка-то знатная. Может, и пригодится… Ты, небось, голодный? — спохватился дед и направился к печи.

— Нет, я в ресторане ел, — остановил его Владимир. — Не беспокойся.

— Ресторан рестораном, а дома лучше, — не послушался Мирон. — Иди пока умойся с дороги…

За несколько минут после встречи с внуком Мирон будто помолодел, словно скинул он со своих сутулых плеч десятка два лет и проворно метался по хате, развел на загнетке огонь, поставил жарить яичницу с кусковым свиным салом, вынул из-под пола бутылку. Вернулся Владимир, посвежевший, румяный.

— У-у, да ты, дедунь, весело живешь!

— А как же… Как все люди, так и я. Мирон Пяткин сроду от людей не отставал. Помню, в колхоз вступали…

Дед хлопотал у стола и рассказывал, как в тридцатом году, когда в Венцах создавали колхоз, он на первом же собрании подал заявление, и в тот же вечер был изгнан из дома его отцом, прадедом Владимира.

— Ну да это дело прошлое, — остановил самого себя Мирон. — Давай-ка со встречи-то…

— Нет, нет, — Владимир закрыл свой стакан ладонью. — Я водку не пью.

Мохнатые брови Мирона дрогнули.

— Ай со здоровьем неладно?

— Просто не люблю. Я тут захватил, — Владимир распеленал из прозрачной бумаги длинную тонкую бутылку, поставил на стол. — Давай лучше этого…

— Ну что ж… Давай городского отведаем, — согласился Мирон, с любопытством разглядывая бутылку, разрисованную медалями.

Чокнулись, Мирон выпил залпом и, не почувствовав никакой крепости, крякнул для порядка. Внук пил маленькими глотками, цедил, словно мутную воду, будто боялся, что попадет какая-нибудь соринка.

Тыльной стороной ладони Мирон вытер губы и, покосившись на медали, осторожно спросил:

— Какая ж ей цена?

— Кому?

— Ну вину-то этому?

— Три рубля с копейками.

— Новыми? — ужаснулся Мирон.

— Ну а то керенскими, что ль?

— В жисть не поверю, — дед широко покачал бородой.

— Что ж я, врать буду?

— Нет, я не к тому, — поспешил исправить оплошность Мирон. — Только за что же такая деньга?

— Нормальная цена хорошего сухого вина, — отозвался Владимир.

Помолчали.

— Ты мне скажи, что в мире-то творится, какие новости? — опять заговорил Мирон.

— Новостей много. Что интересует тебя? — с легкой усмешкой уточнил Владимир.

Потолковали.

— Тебя, дедунь, прямо пропагандистом можно ставить. Все знаешь… — заключил внук.

— А как же? — чуть горделиво отозвался Мирон. — Я ведь тебя каждый день слухаю. И утром, и вечером… Вот в последний раз хорошо, умно говорил ты про колхозную жизнь. И про то, чтоб грамотные люди к нам ехали, — дед искоса поглядел на внука: — Сам-то не подумываешь сюда перебраться?

— Зачем? — удивился Владимир. — Что мне тут делать?

— Дело нашлось бы… Чай, и руки у тебя, и голова на плечах.

— Не-е, дедуня…

— А зачем же других зовешь? — посуровел дед.

— Это не я зову. Радио, — отшутился Владимир.

— А в радиву-то ты говоришь…

— Мало ли чего я говорю…

— Это как же так? — дед часто заморгал.

— Да уж так. Есть там люди поважней меня. Им лучше знать.

— Пусть тогда сами и говорят, — насупился Мирон. — А то это что же выходит? Людей учите, а сами сумлеваетесь?

— Да нет… Ты меня неправильно понял, — уже досадуя, стал объяснять Владимир, — пишут-то журналисты, а я говорю…

— Хучь и не согласен?

— Да не нужно там мое мнение…

— Это как же так? — удивился Мирон. — Что же это за работа, если и своего соображения нельзя высказать.

— Порой свое мнение рискованно высказывать, — заметил Владимир, — не всегда это нравится начальству.

— Понятно, рыск, — согласился Мирон. — Так ведь за правду. Я вон перед войной не побоялся рыску, заступился за Егора Курина. Подал голос, а за мной весь хутор встал на защиту.

— Всяко было, — отмахнулся Владимир. — Могли бы и тебя с ним за компанию.

Разговор оборвался. Мирон пытался наладить беседу, но Владимир то снисходительно усмехался, слушая его суждения, то легко поддакивал.

На улице послышались громкие суматошные голоса и звуки гармошки. Дед припал к окну и увидал среди идущих парней Семку.

— Вот он, сынок Егора, — обрадованно сообщил Мирон внуку. — Может, кликнуть его?

— Как хочешь, — пожал плечами Владимир.

Дед напялил на голову треух и выскочил из дверей.