Евгений Гущин - Дом под черемухой

И тут прибежала Катерина-вдовица, невзрачная женщина с жиденькими волосами, собранными на затылке резинкой, словно у девочки. Она оглядела сочувствующе притихших женщин и тут же заплакала.

— Ой, да за что на меня такая напасть! — запричитала она, размазывая слезы по лицу маленькими сморщенными кулачками. — Я его в марте и купила-то. Думала, к холодам заколем. А теперь куда деваться? Чем мне ораву-то кормить?

— Ты постой убиваться-то, — остановил ее Иван. — Ведь не видала еще. Может, и не твой бычок.

— Да как же не мой-то? С белой звездочкой — он мой и есть!

— Мало ли их с белыми звездочками бывает, — успокаивал Иван, — почитай, через одного они такие. Придем на место, тогда и видно будет, а пока не изводись зря, — как мог, утешал, а от слез ее нехорошо на душе стало.

Катерина овдовела еще до рудника, с тех пор как мужик ее, тоже невидный собой, тихий, ушел на промысел и не воротился. Зверь ли его заломал, сам ли сгинул — никто ни знает. Тайга есть тайга… Осталась Катерина с двумя ребятишками на руках, да разве на зарплату уборщицы сильно разбежишься? Взяла она к себе на постой бригадира «скворцов» — Ашота, и вот уже который год весной он приезжает прямо к ней. Он помогает вскопать огород, посадить картошку, а осенью выкопать. Заботливый — не уедет в родные края, пока не подсобит приготовиться к долгой зиме. Катерина ребенка от него прижила, но женщины ее не осуждают. Понимают: нелегко ей одной. Сам Ашот — мужик в годах, на родине есть у него семья и дети, но и его никто не судит. Помогает вдове — и за то спасибо. Помог Катерине бычка купить, чтоб дети зимой без мяса не остались, и жалко будет, если бычок и вправду ее окажется.

Женщины вдруг притихли: во двор вошел участковый Василий Колесников, молодой, расторопный мужик, с которым Иван дружил, уважая Василия за азарт к охоте. Судя по озабоченному лицу, Василий пришел не случайно. За ним, видно, уже сбегали.

— Так, значит, твой бычок? — спросил он Катерину, щуря серые, отчаянные глаза.

— Неизвестно еще, — укоризненно глянул на него Иван, потому что успокоившаяся было Катерина снова начала всхлипывать.

— Хоть бы ты, Василий, помог Катерине, — заговорили женщины, — а то Иван не шибко торопится.

— Да я бы всей душой, — сочувственно улыбался участковый, — но ведь бычка-то кто задрал? Зверь?

— Дак зверь. Кто же еще…

— Вот то-то и оно, что зверь, — Василий развел руками. — Как я тут помогу? Вот если бы его убил человек с целью хищения или, скажем, по злобе, я бы нашел этого человека, и привлекли бы его к уголовной ответственности. А со зверя что возьмешь? Это не в моих функциях. Тут Машатин должен решать. Пойти на поскотину — я, конечно, пойду, помогу Машатину. Но главное слово за ним. — В лице Василия был интерес слишком уж явный и понятный Ивану. Чувствовал он предстоящую охоту, весь закипал от возбуждения, не умел скрыть своей радости. Однако хмуро слушали его женщины, и он спохватился. Притушил блеск глаз, построжел лицом.

— Значит, так, — заговорил Иван, наконец, — на поскотину никому не ходить. Бычка с места не трогать. До выяснения. Всем понятно? — И, не дожидаясь ответа, закончил строго, как и положено начальству: — Если все понятно, можно расходиться по домам. Давайте, бабы, давайте… И ты, Катерина, иди. Известим.

Разочарованные таким исходом женщины поворчали и стали расходиться. Ушли в дом Антонина с дочерью. Поднялись и побрели прочь поселковые собаки, разом потеряв к людям всякий интерес. С оглушительным треском Сережка укатил на мопеде.

Иван проводил его тоскливым взглядом, жалея, что упустил сына. И ведь всегда вот так: стоит лишь засобираться в тайгу, глядь, а тот уже улизнул. Будет теперь с дружками целый день по поселку гонять. Ну не охламон ли?

Двор опустел. Тихо и сонно стало вокруг, будто ничего и не случилось. Над лесом, ясное и умытое, поднималось солнце.

— Ну так что, будем собираться? — спросил Василий.

— Надо… — отозвался Иван со вздохом. Ему так хотелось на пару с сыном сходить, порассказать ему всяких таежных всячин, раззадорить охотой, а теперь придется брать Василия. Ну что ж, напарник он надежный, тем более что держит белую сучку Айку, старательную и умную собачонку. Когда Айка работает вместе с Тайгуном — цены им нет. Ищут чисто, после них завалящей бельчонки не найдешь. А если на поскотине и вправду окажутся матерые с выводком, одному Тайгуну будет тяжело. С Айкой же они всех волчат до единого выловят.

— Так я пойду, — проговорил Василий с показным равнодушием, а в подрагивающем голосе проскальзывало-таки нетерпение. Видно было, с каким трудом он сдерживает себя, чтобы не побежать вприпрыжку за охотничьими доспехами, а идти медленно, степенно, как и подобает ходить видному в поселке человеку.