Владимир Домашевич - Меж двух огней

— Картошку-то надо, понятно, но ведь и в школу по­сылать надо,— возбужденно заговорила Валя.— Неужели вы не понимаете, как важно, чтобы ребенок не пропускал занятий? Тогда он и учиться будет хорошо.

— Я знаю,— опустив голову, ответила женщина.— Да кто нам поможет? Отец служит — освобождал Западную, теперь стоит в Белостоке. Танкист он. А до этого в МТС работал. Тогда нам легче было.

— Ну, уже и жаловаться начали,— перебила ее Валя.— Вы должны гордиться, что ваш муж в армии, охраняет наш покой, Я на вашем месте не хныкала бы! У вас такие дети! И муж скоро вернется. Правда, Костик, папа скоро вернется?

Валя подошла к кровати, расстегнула свой портфель и достала пакетик конфет-горошка, насыпала детям в под­ставленные ладошки. Потом погладила обоих по стриже­ным головкам и снова отошла к столу.

Костик, покраснев, сказал «спасибо» и отвернулся к стене.

— Вот вы говорите — скоро вернется,— не унималась женщина.— Да, видно, не к этому идет. Так неспокойно... Говорят, на волоске все висит...

— Ну что вы! — Валя даже с лавки вскочила.— Кто это вам сказал? Бабьи сплетни все! С кем нам воевать?

— Найдется с кем на нашу голову,— грустно ответила женщина.— Как забрали моего в армию, с того дня не пойму, что со мной сделалось,— как осина дрожу. Нет по­коя на душе ни днем, ни ночью.

Поговорили еще немного, посидели и пошли. Валя за­метила, что Лукашик все время молчал, не вмешивался в разговор.

Во дворе он сразу вооружился Валиным портфелем, оглянулся, видимо, ожидая нападения пса. Валя улыбну­лась:

— Боитесь собак?

— Да как вам сказать... Не очень. Но эта псина про­извела на меня плохое впечатление. Она напомнила мне один неприятный случай.

— Какой?

— Расскажу как-нибудь в другой раз. Сегодня у меня хорошее настроение.

— Скажите, а почему вы ни разу не вступили в разго­вор? — не отставала Валя.

Лукашик задумчиво поднял голову, посмотрел на небо, потом почесал подбородок и проговорил:

— Не хотел вас конфузить перед этой женщиной. Она хоть и малограмотная, может, но говорила гораздо убеди­тельнее вас.

— Она — убедительнее? — изумилась Валя.— Вы это серьезно?

— К сожалению, серьезно,— немного помедлив, отве­тил Лукашик.

— Тогда отдайте мои цацки, я с вами не играю,— шут­ливо-обиженным тоном воскликнула Валя и забрала из его рук портфель.— Вместо того, чтобы поддержать колле­гу, вы развесили уши. Надо быть воинственным, наступать убеждать! Ну, я вас перевоспитаю.

— Посмотрим,— буркнул Лукашик.

...С тех пор они начали считать себя добрыми друзья­ми, и теперь случайно, а то и не случайно все чаще встре­чались в школе, на улице или в клубе.

Все учителя диву давались, что Лукашик стал появ­ляться на людях и даже приходил на танцы в клуб, когда там бывала Валя. Он поджидал ее где-нибудь в уголке, пока она танцевала, а потом провожал домой.

Однажды, субботним вечером, дождь загнал Валю и Лукашика на крыльцо хаты, в которой девушка снимала комнату.

Валя нечаянно прислонилась к двери и с удивлением обнаружила, что в пробое висит замок. Где лежит ключ, она знала, и ей пришло в голову войти в хату. Лукашик согласился, и они, миновав темную просторную половину хозяев, оказались в Валиной комнате.

Валя зажгла лампу. Лукашик с интересом оглядывал­ся вокруг. Маленький кухонный столик, служивший одно­временно и письменным столом, два стула, этажерка, уз­кая кровать с двумя небольшими подушками, занавеска, дорожки, покрывало, накидки и разные вышивки — все делало комнату уютной и обжитой.

На стене висел портрет вождя, правее и ниже была по­мещена рамка с фотографиями. Под одной из них была подпись: «С-кий педтехникум, 16.04.1939 г.» С фотокар­точки улыбались молодые девчата. Валя стояла позади, спрятавшись за спины подружек. Лукашик уже давно за­метил эту черту в ее характере: не любит выставляться напоказ, хоть с виду она симпатичная и даже красивая: правильные черты лица, аккуратный носик, большие серые глаза...

Тем временем Валя прошла на другую половину и вскоре возвратилась, переодевшись в цветастое ситцевое платье. Она чувствовала себя как-то неловко, словно опа­салась, что за ними следят. «Она теряется при мне... Что это может означать? — спрашивал себя Лукашик.— Если впустила меня в дом, где никого нет, значит, или верит мне, или...»

— Где же твои хозяева? — чтобы прервать неприятное молчание, спросил Лукашик.

— Кажется, в городе. Там у них родня, вот и загости­лись.— Валя осторожно присела на краешек стула, словно непрошеная гостья.