Шамиль Хазиахметов - Мир вашему дому

Он сделал было движение к девушке. Тамара, улыбаясь, повернула к нему голову, подождала, но он снова замкнулся.

— Что ж, поехали… — вздохнула она и, оглядев в последний раз балку, попрощалась с ней, как с живым человеком: сняла с головы косынку и помахала ею с подножки машины.

МАТЬ: — В тот год мне исполнилось семнадцать лет, и я начинала украдкой поглядывать на наших джигитов. Они мне казались высокими, стройными и красивыми. Но в начале лета моя тетя Райса-апа и я ездили в большой аул на ярмарку, и мне стало неловко за моих ровесников. На ярмарке собралась молодежь из многих аулов. Наши джигиты уступали им в росте и силе. Но не это бросалось в глаза. Парни и молодые мужчины из Нугая мало двигались, ходили вяло, вразвалку, вид имели сонный, ко всему равнодушный, словно в их жилах текла не горячая кровь, а крепко заваренный чай. Трудно было раззадорить, разозлить их, собрать на какое-то общее дело. Чужие джигиты минуты не могли усидеть на месте, им надо было куда-то бежать, скакать, рассориться из-за пустяка и затеять драку. Взгляды их, горячие, дерзкие, смущали меня, и я ни на шаг не отставала от тетки.

Аул наш назывался Нугаем. Жили мы в низине, окруженные с трех сторон высокими безлесными холмами. Позади аула лежала равнина, через нее протекала речка, щедро питавшая землю, и она, поросшая травами, камышом, на все лето становилась непроходимым болотом. Единственная дорога, соединявшая Нугай с миром, проложена была через седловину. Путь этот доставлял немало хлопот как пожилому человеку, так и навьюченной лошади.

Мужчины аула тянули исправно крестьянскую лямку, сажали хлеб, ухаживали за скотом, растили детей, ставили их на ноги, как умели, и умирали, редко доживая до седых волос.

Женщины Нугая славились красотой, гордой осанкой, в кости были тонкие, умели хорошо спеть и сплясать, но и они не отличались крепким здоровьем.

А ведь род наш, сказывали старики, имел славную историю. Жил он и кочевал на высоких холмах, где много солнца, воздуха и света, спускался в зеленые долины с богатыми пастбищами, обильными водами, а на зиму перебирался в укрытые от ветров и врагов низины. Род имел много скота, отважных воинов и заставлял иноплеменников с уважением взирать на свою родовую тамгу. Но потом пришли ногайцы, и род, отстаивая свои земли, пастбища и воды, сильно поредел в стычках, ушел в горы и затаился. Самые сильные, самые смелые легли в эту землю. Потом белый падишах разбил казанских татар, и ногайцы, друзья их и союзники, бежали с нашей земли. Они уговорили и наш род откочевать с ними в далекие земли. Иначе, пугали они, русские воины разорят башкир и обратят их в свою веру. Наш род вместе со скотом и добром своим присоединился к ногайцам, долго шел степями, пересек великую реку Идель, снова пересекал степи, но уже сухие и безводные, и остановился на виду далеких остроконечных гор. Тяжело человеку на чужбине, тяжелее ему вдвойне, если возвращаться некуда. Скот и лошади болели, дети, притихнув, по-стариковски печально смотрели на взрослых и круглую безводную степь. У женщин от тоски пропало молоко, и младенцы не плакали, а, поскуливая, повизгивая, мяли беззубыми ртами сухие груди матерей. Ночи здесь не приносили благословенной прохлады, и старые воины лежали у своих кибиток и глядели на север, где осталась зеленая, полноводная родина.

«Реки наши богаты рыбой, — зароптали молодые, — в долинах трава скрывает всадника, в горах много пушного зверья и целебного меда. На что нам эта каменная степь?» Вслед за молодыми взроптали бывалые мужчины рода, и старейшины решили повернуть коней к дому. Обратный путь был долгим и тяжелым — немало батыров полегло в стычках с чужими племенами. Вернувшихся стали звать нугаями. Они выбрали для поселения эту низину, забившись по-звериному в логово, окруженное холмами, а спиной упершись в болото. Потом, вспоминают старики, наш род еще раз понес большие потери. Пришел старшина горных башкир Юлай и с русскими казаками осадил Уфу. Нугайцы сказали себе: «Если мы поможем Юлаю взять крепость, старшина со своим сыном не забудут нас, мы станем вольными казаками и вволю получим земли, пастбищ и воды». Но Юлай с русскими казаками не взяли Уфы, а нугайцы оставили много джигитов на снежных полях перед крепостью. Могуча и всевластна белая царица, жестоко покарала она своих и чужих за ослушание двуглавому орлу. Нугайцы вовсе лишились своих пастбищ на высоких холмах.