Николай Самохин - Гонки

Потом эти двое пропали — как сквозь землю провалились. Были — и не стало. Не успевший ничего сообразить Женька оттолкнулся еще несколько раз и увидел перед собой спуск — такой крутой, что на самом гребне даже снег не держался, обнажая мерзлую травянистую проплешину. У Женьки захолодел живот. Но на дистанции не раздумывают: он только еще поддал палками — и ухнул в бездну.

Встречный ветер выжимал слезы из глаз и, не давая им скатиться по щекам, размазывал вдоль висков.

Далеко внизу, почти у самого подножья горы, скользили близко друг к другу две муравьиные фигурки. Сейчас до них было не меньше километра, но Женька знал: не успеют они чуть-чуть пройти по ровному, как он снова окажется у них за спиной, а может быть, даже выскочит вперед — если наберет хорошую скорость. И, чтобы уменьшить сопротивление ветра, он сел в низкую стойку, сжался в комочек, целиком отдавшись этому падению-полету.

Внизу вдруг что-то случилось. Фигурки слились в одну, замерли и стремительно, как в кино, полетели навстречу Женьке.

Какой ангел-хранитель помог Женьке обогнуть эту копошащуюся кучу?! Лыжи взвизгнули, опасно загуляли по насту, справа выметнулся полузасыпанный куст боярышника — и Женька уже сказал себе: «Хана!», но чудом удержался на ногах. Только не смог сразу остановиться, пролетел еще метров восемьдесят и там, внизу, взвихрив снежную пыль, затормозил.

— Эгей! — крикнул он. — Целые?!

Здоровяк расстроенно махнул рукой: мотай, дескать, дальше — не до тебя.

…«Две секунды, — сказал себе Евгений Родионович и взволнованно заходил по комнате. — Две секунды, как минимум, потеряли вы, благородный молодой человек!»

— Сядь, не мельтеши, — попросила жена. Евгений Родионович не сел, а вовсе ушел в кабинет, чтобы страдать там в одиночку.

…Затем он догнал ремеслушников. Усталые ремеслушники — человек десять — гуськом плелись по лыжне. Черт знает откуда они взялись тут! Наверное, сдавали свои ГТО—БГТО — и заблудились, попали на дистанцию городских соревнований. А может, косяка резали.

На ремеслушников следовало рявкнуть — чтобы они горохом посыпались с лыжни. Но Женька, счастливо избежавший катастрофы, был полон великодушия. Он пожалел «ушастых» — пропахал по целине рядом с лыжней. Самое интересное, что щедрость эта ремеслушникам была не нужна. Они остановились и, разинув рты, стали смотреть, как он, большой дурак, красиво уродуется — демонстрирует атлетизм.

Никогда еще, наверное, Женьке так легко не бежалось. Никогда так божественно не скользили лыжи, никогда так вовремя не появлялось второе дыхание. Он знал одну свою слабинку — у него рано уставали руки. Но сегодня и руки были в порядке.

После поворота Женька увидел впереди своего одноклассника Толика Квасова. По тому, как Толнк вяло выдергивал палки, как волочил лыжи, почти не отрывая их от снега, Женька понял, что он выдохся.

— Квас, прибавь! — крикнул Женька, догоняя его. Квасов, повинуясь окрику, дернулся раз-другой и опять сник.

— Прибавь, Квас! — умолял Женька, уже почти наступая на задники лыж Толика.

— Я сдох, — хрипло сказал Квасов и вдруг остановился. Остановился прямо на лыжне — и Женька с разгону заехал одной лыжиной между его ногами.

Выпростав лыжу, Женька обошел Квасова и бросил через плечо:

— Не стой! Потянись за мной… сколько можешь.

…Вспомнив, как миндальничал с Квасовым, Евгений Родионович аж застонал и схватился рукой за щеку, словно его пронзила зубная боль. Бездаря Квасова надо было согнать с лыжни грозным «хох!» — чтобы прыгнул как заяц, прижавши уши. А не послушался бы — огреть палкой по спине! Столкнуть в снег, к чертовой матери. Небось финн этот с ним не церемонился бы. Вон как он болельщика навернул! Да господи, что за находка для отечественного спорта был Толик Квасов! Он только перед девчонками умел гарцевать. Кое-как доскреб до третьего разряда и носил потом значок, перевинчивая с пиджака на рубашку. Только что на пальто не вешал, пижон.

…А перед самым финишем Женька допустил просчет. Позорный и обидный.

Оставалось пройти ложбиночку, за которой, в каких-то ста метрах, находился финиш. Женька как раз дожимал «единицу» — парня под номером первым. Он настигал его быстро и чувствовал, что на спуске обойдет. «Единица» нырнул в ложбину и оказался на невысокой узенькой насыпи, пересекающей ее. Женьке бы не суетиться, пройти за ним по насыпи след в след и потом технично «сделать» парня на подъемчике. Но он не стал притормаживать и махнул мимо насыпи — по нетоптаному снежку… Ложбинка-то была с блюдце, Женька проскочил ее за один толчок. Но какой-то подозрительный всхлип раздался под лыжами. Женька оглянулся из-под руки, увидел за собой темно-кровавый след и тогда лишь вспомнил, что насыпь проложена через незамерзающее болотце, припорошенное утрешним снежком…