Алексей Мусатов - В колхозной деревне

И с тех пор взялась она твердить об этом! До нее, видите ли, никто об этом не догадывался! Она пришла и всех научила уму-разуму!

Надоела она нам! Решили общими усилиями растолковать ей положение дела, каждый со своей точки зрения.

Федя терпеливо вразумлял ее:

— В настоящее время у нас налицо временное противоречие между мощью полевой техники и слабостью ремонтно-эксплуатационных возможностей. Такие временные противоречия неизбежны в процессе всякого развития.

Она выслушала, моргнула и отвечает чисто практически:

— Аркадий Петрович на той неделе купил себе машину и сразу сам сделал для нее гараж-мазанку! Почему бы и нам в МТС не сделать хотя бы навесы для хранения машин?

Я вижу, что теории она не воспринимает, и объясняю с точки зрения практики.

— Глинобитные навесы — не выход из положения! Положение это общее для множества районов и областей. А наша МТС в районе не последняя. Все идем «ухо в ухо».

Она опять выслушала и опять отвечает:

— Зачем же, — говорит, — нам идти «ухо в ухо»? Странная какая-то эта «уховухость»! Я в институте иначе все проходила! В газетах и книгах совсем иначе пишут!

Тут у Аркадия лопнуло терпение.

— Опытные люди, — говорит, — читают книги в два глаза. Одним видят то, что в строчках написано, а другим — то, что за строчками. Вы когда читаете, то пошире открывайте этот ваш второй глаз.

Когда она вышла, Аркадий нам говорит:

— Что вы на нее время тратите? Разве такой можно что-нибудь втолковать?

А у нее постепенно обнаруживалась удивительная способность тихим голосом долбить как раз по больному месту! Все знаем, что скверно с ремонтной базой, но раз всюду такое положение, спокойно переносим эту болячку и приноравливаемся к ней!

А Настасья все ее расковыривает!.. Как возьмет слово, так у нас такое чувство, будто сверлят больной зуб бормашиной.

Я говорю ей:

— Не понимаю, как можно долбить об этом день за днем?

А она отвечает:

— А я не понимаю, как об этом можно молчать? Я же ничего другого сделать не могу! Вот и долблю… — Помолчала и жалобно добавила: — Ведь и капля камень долбит.

Только попривыкли мы к этому ее долбежу, как взялась она долбить по новому месту.

Предложили нам выделить шесть человек на краткосрочные курсы квадратно-гнездового сева. А у нас ремонт в самом разгаре! Ну, конечно, выделили мы тех, кто не чересчур нужен на ремонте. И среди них Стеню с Веней…

И тут вдруг заговорила наша тихоня! Помню, стоит у стола и говорит неуверенным голосом:

— Мне кажется, что мы на курсы выделили совсем не таких людей, как надо.

Объяснил ей, что лучшие люди заняты на ремонте. Постояла, поморгала, посмотрела на меня озадаченно и молча вышла…

Через несколько дней, смотрю, она опять приходит, а с ней один из лучших наших механизаторов, Георгий Чумак.

Чумак у дверей остановился, а она подошла к столу, встала передо мной, как ученица, отлично выполнившая задание, перед учителем, и говорит одним духом:

— Мы решили взять шефство над квадратно-гнездовым севом и добиться, чтобы все сеялки «СШ-6» работали на «отлично».

— Кто это мы? — спрашиваю.

— Комсомольцы Гоша и Костя Белоусов хотят добровольно стать мастерами квадратно-гнездового сева!

Я удивился: когда это у нее Чумак и Белоусов успели превратиться в Гошу и Костю.

Тем временем и Чумак подошел к столу. А надо сказать, что славился у нас Чумак руками, а не головой. Он один из всех наших механизаторов умел заливать подшипники! Что касается характера, так его по фамилии звали «чумовой» — диковатый и очень молчаливый. Ему легче вспахать двадцать гектаров, чем сказать два слова. А тут прокашлялся и разразился целой речью.

— Поскольку в прошлом году в нашем районе квадратно-гнездовой сев завалился и квадратов нигде не получили, постольку мы в этом году решили доказать это дело. Этого, — говорит, — комсомол и патриотизм требуют…

Я слушаю и думаю: «Тебе патриотизм, а мне кто будет подшипники заливать?»

Объяснил им. Посмотрела она на меня с недоумением. Ушла.

На другой день, гляжу, опять приходит! А меня как раз вызывают в райком: не ладится у меня с ремонтом. Собираюсь я ехать, жду накачки, а тут она опять со своим квадратно-гнездовым!

Тут уж я вышел из терпения и заявил ей напрямик:

— Если вы сами дела не делаете, так хоть другим не мешайте…

Выступили на скулах у нее красные пятна. Голову нагнула. Вышла.

Сижу я в райкоме у секретаря… И вдруг, смотрю — она входит!