Отиа Иоселиани - Звездопад. В плену у пленников. Жила-была женщина

Безоружный солдат молча смотрел на вошедшего.

— Кто?..

— Ганс!

Гуа не мог понять, почему на нем немецкий мундир, если Таджи так произносит его имя.

Он присел на корточки возле больной и все-таки оглянулся.

— Ну, что ты? Куда смотришь?

Но Гуа все озирался и, заметив прислоненный к стене автомат, обмер. Немец потянулся за автоматом. Гуа резко обернулся, шаря рукой за спиной, где он положил ружье. Немец вышел из пещеры, волоча автомат, как лопату.

— Ты чего испугался? — удивилась Таджи.

— Нам нужна вода, — проговорил Гуа, с трудом переводя дух.

— Да, верно, вода! — повторила Таджи, оглядываясь.

К пещере подошел безоружный немец.

— Ганс, воды! — крикнула девочка.

Гуа не поверил своим глазам, когда немец вошел в пещеру, взял котелок и пошел за водой. Или он не был немцем?

Даниэль не дожил до восхода солнца. Он умер, так и не получив ответа на свой вопрос ни от людей, ни от бога, разом потеряв и людей и бога: мир земной и мир загробный — все, чем он жил и во что верил.

После смерти Даниэля все в большой пещере были в одинаковом положении и все молили Ганса об одном — земли!

У Штуте был безмолвный уговор с ребятами: мертвых надо похоронить; раненым надо помочь.

От куска сала, который Гуа дал Таджи, ему отрезали долю. Сегодня он и воды попил вволю. Теперь надо было собраться с силами, чтобы вечером похоронить пятерых солдат и, поселив их в вечной обители, подумать о себе, если он в состоянии будет думать.

Раненая лежала, повернув голову к выходу из пещеры. Площадка перед пещерой была залита солнцем. Пленниц до того замучило их заточенье, что они с жадностью смотрели на солнце. У входа в пещеру стоял Штуте.

— Ганс!

— Слушаю, фрейлейн…

Гуца долго смотрела на немца, но так ничего и не сказала.

— Я слушаю, фрейлейн! — повторил Ганс.

— Что, Гуца? — Таджи заглянула ей в глаза.

Раненая покачала головой: погоди.

Взгляд Гуцы удивил Таджи. Она тоже посмотрела из неловко стоящего у входа Ганса.

Он теперь не казался таким высоким, как при первом «знакомстве». Тогда им показалось, что он слегка закидывает голову при ходьбе, теперь же он сутулился: глаза у него запали, а вокруг глаз обозначились морщины.

— Снимите шапку, Ганс!

Штуте не понял, зачем понадобилась раненой его шапка, но он снял и протянул.

Гуца покачала головой.

— Вы сейчас не видите себя…

— Нет, фрейлейн…

— И славу богу! — Гуца отвела взгляд.

— А что со мной, фрейлейн?..

Ответа не последовало.

Немец был совсем седой.

На широком выступе скалы под двугорбой вершиной, по другую сторону ущелья, сидел парнишка с ружьем на взводе. Внизу под собой он видел заросшую мхом поляну, свисающую со скалы до родника, извилистую тропку и почти всю площадку перед пещерами. Укрытие над пещерами ему не было видно, но он точно знал, где она.

Парнишка казался усталым и грустным. Он не спал с той минуты, как ночью услышал взрыв. На рассвете до него донесся крик — он узнал звонкий, крепкий голос Таджи и вскоре увидел ту, ради которой поднялся сюда, в турьи скалы.

Потом сверху на площадку по веревке спустился Гуа. Значит, немцы были перебиты до единого. Но тут на площадку вышел солдат в зеленом мундире, Аби не верил своим глазам: по тропинке к роднику спускался немец.

После злополучного выстрела, когда Аби убил нерешительно вышедшего из пещеры солдата, он не первый раз видел этого немца. Тогда, увидев, как переполошились Тутар и Гуа, Аби поспешно переменил место и избежал встречи. И с тех пор он с удивлением наблюдал, как этот немец то ходит за водой, то роет могилу, и не мог понять, друг он, или враг.

К полудню он увидел, как на площадку, чуть не съехав по веревке, спрыгнул Вахо, затем спустили завернутые в бурки ружья и хурджины и сбросили веревку. Видимо Тутар пошел в обход тем путем, каким они взобрались на скалу. Гуа и Вахо скрылись в пещере, и некоторое время на площадке лежала только бурка.

Солнце поднималось все выше, заглянуло даже в ту щель, где прятался Аби Нанскани, а он все смотрел и смотрел хмуро, не понимая, что происходит; ни одно из его предположений не оправдалось.

Вот все вышли из пещеры, вынесли кого-то завернутого в бурку, наверное, учительницу. Кое-как донесли до края площадки и опустили на землю — дальше невозможно было нести втроем.

Немного погодя к ним подошел немец, до того стоявший между пещерами, наклонился, поднял завернутую в бурку и пошел вниз. Один из мальчиков шел впереди, остальные следовали сзади.