Отиа Иоселиани - Звездопад. В плену у пленников. Жила-была женщина

«Жарко, Сейчас бы холодного «Боржоми», но где его возьмешь. Хотя в ларьке за типографией найдется припрятанный для своих». Ему не хотелось идти туда.

Свернул налево, подумал зайти в магазин под общежитием. Улица поползла в гору. Прибавил шагу. Сверху очертя голову неслись на самокатах два черных полуголых мальчугана. Они промчались у самых ног, только ветром по коленям обдало. У заднего, в рыжей выгоревшей майке, шея напряглась от усилий, он отчаянно колотил ногой по земле. Гено остановился — догонит ли? Оба исчезли из виду. Он нагнал старушку в черном и девочку. Девочка несла две кошелки. Одна, с длинными ручками, почти тащилась по земле.

Перед магазином в тени акаций стояли начальник городской пожарной охраны Корнели Бенидзе и инженер Аполлон Месхи.

— Какими судьбами? Откуда? — удивился Гено, увидев их вместе.

— Один — строит… — начал Аполлон.

— Другой — защищает от огня и дурного глаза.

— Так что общего у нас много, — заключил Аполлон.

— Бог в помощь! — Гено хотел пройти дальше.

— Ты хоть спроси, как мы, что мы, живы ли! — осклабился Бенидзе, преграждая ему дорогу.

«А-а, они навеселе», — понял Гено и остановился.

— Да что спрашивать. Вы и строите, вы и защищаете. Думаю, что у таких героев жизнь без неурядиц.

— Строительство редакции… — начал Месхи, улыбаясь до ушей, но, видимо, вспомнив что-то, понизил голос. — Строительство редакции, дорогой… темпами не похвастаемся, но то, что делается…

Начальник пожарной охраны не удержался, чмокнул свою ладонь и задрал большой палец:

— На ять!

— Погоди, Корнели! Я строю, а тебе откуда знать, хорошо ли?

— А вот знаю… Хоть убей меня, а знаю.

— Когда я строил этот дом, — Месхи широким жестом указал на общежитие, — я хотел снести все эти акации…

— Если б ты это сделал, Корнели Бенидзе перестал бы с тобой здороваться, — сурово отрезал Корнели.

— Всего доброго! — сказал Гено. — Мне пора.

— Если Гено… — Бенидзе не вспомнил его отчества, думал, что Гено подскажет, и выжидающе смотрел ему в лицо, но Гено покачал головой: ни к чему, мол. — Если Гено не обидится на нас…

— Жарко, — прервал его Гено, зная, о чем пойдет речь.

— Пиво…

— Я — за! — поддержал Месхи, подняв руки. — По одной с прицепом…

— В другой раз.

— По одной, уважаемый Гено, только по одной! Вот тут же, рядом, прямо на ящиках.

«Если я вернусь так рано, что она подумает? Наверное, не ждет меня до вечера…»

Можно выпить и с такими собутыльниками, но прямо в магазине, на ящиках пить пиво с водкой все-таки неловко.

Толстый продавец почтительно открыл двери и тут же побежал менять халат. В мгновение ока он раскидал ящики в пристроенной к ларьку сырой дощатой боковушке, водрузил посередине бочку из-под сельди, застелил ее оберточной бумагой, поставил вокруг «на попа» три высоких ящика и, оглядев меблировку, выжидающе обернулся к Аполлону.

— Узнал? — покровительственно спросил Месхи.

— Узнал!

— Маладэц! — по-русски сказал польщенный Корнели и восторженно посмотрел на Гено; мол, знай наших.

— Да, людей надо узнавать. Иначе грош тебе цена.

— Это точно!..

— Ступай и займись делом.

— Шесть кружек пива! — напомнил Гено.

— Мы же договорились на ерше.

— Ладно, подлей немножко.

— Со своей закусью и окружением…

— Зелень и все такое…

— Будет сделано!..

Когда Гено вышел из дощатой боковушки, солнце еще держалось над горами и светило прямо в глаза, и с минуту он ничего не видел. По дороге он вспоминал что-то, какую-то фразу, сказанную Корнелием. Оказалось, что Бенидзе однажды зазывал Гено выпить, Гено же не пошел — отказался. Теперь Бенидзе был доволен компанией и то и дело повторял: я боюсь не атомов и бомб, нет! Когда люди перестанут доверять друг другу, вот тогда придет конец света.

— Когда человек перестанет доверять человеку, — повторил за ним Гено, с остротой захмелевшего человека переживая эти слова.

Он прошел мимо парикмахерской. Потер подбородок: «Надо побриться», — но пошел дальше. Откуда-то слышалась музыка. Мелодия была печальная и светлая. «Никто не знает, что волновало композитора, когда он писал ее, — каждый скорбит о своем несчастье, о своем одиночестве…»

— Гено!

Гено вздрогнул и огляделся.

— Не туда смотришь!

— Ах, это ты, Нодар? В чьей ты машине?

— Как в чьей? В своей. Час, как от напарника получил.

— Что-то она больно помятая. Не к лицу тебе.

— Если б ты помог мне устроиться на работу…

— Эх, кому я могу помочь, мой дорогой Нодар? Ты-то знаешь, что я никому не могу помочь. Мне говорят: было б свободное место — с удовольствием, но нету…