Отиа Иоселиани - Звездопад. В плену у пленников. Жила-была женщина

— Все-таки, что люди говорят?

— Я уже сказала…

— А именно?

— Никто не знает, отчего он мог стреляться. Разве что хорошая жизнь во вред пошла.

— Такая уж хорошая? Не лучше, чем у других.

— Ну, нет! Одет-обут с иголочки, сладко ел и сладко пил. Ты не видела его дом?

— Нет.

— Говорят, в том районе ни один с ним не сравнится. Я тоже не видела, но люди так говорят: в прекрасном месте, за банком, чуть повыше, — участок тоже недешево ему обошелся.

«Гено предлагали в центре чей-то отобранный участок, но он не взял, предпочел строиться на пустыре в пригороде».

— Мери, ты ничего не знаешь?

— Я? — удивилась Мери.

— Бичи тебе не говорил?

— Нет, ничего.

— Да и какое нам в конце концов дело? — Мака встала и прошлась по комнате.

— Не скажи, дочка… От нас человек уехал, из нашего дома…

— А я тут при чем? — Мака резко обернулась.

— Ты-то ни при чем, но как от нас вернулся, так и… Слышала — не выживет.

— Не выживет? Но что я могу сделать, мама?

— Ты… Что мы можем? Мы ничего не можем.

— Утром мне надо уехать, даже не успею к себе до двенадцати. У меня работа, в конце концов.

— А отец? — тихо спросила Мери.

— Что отец?

— Разве не заберем его из больницы?

— Да, конечно. Но сейчас в больнице… Сходите вы с мамой. Сейчас и Бичико там будет!

— Мака, если бы ты пошла…

Мака вспомнила, что отец еще не знаком с невесткой и что без нее Мери не посмеет показаться на глаза свекру, а поэтому надо проводить ее в больницу. Но сейчас там лежит Тхавадзе. Возможно, кто-то из его окружения знает, что он стрелялся из-за женщины, и именно из-за нее — Маки Лежава.

Но как же так? Если и на самом деле причиной самоубийства была Мака, неужели она не повидает перед смертью человека, пожертвовавшего жизнью ради нее? Какая жестокость и какая трусливая неблагодарность: избегать встречи только потому, что могут что-то подумать! И это после того, как он сказал: «Пожалеешь» и подставил сердце под пулю.

— Повидаю отца и уеду, уеду и не вернусь. Только повидаю отца…

Перед палатой, где лежал Тхавадзе, толпился народ, но все с таким любопытством тянулись на носках, заглядывая в открытую дверь, что Маку, Мери и маленького Гочу никто не заметил.

«Нет, не сейчас, сейчас я не зайду к нему… Да и после не следует этого делать — не из-за меня он вовсе стрелялся». Мака направилась к угловой комнате в конце коридора.

— Может быть, вызовем Бичи? — сказала Мери.

— Бичи?

Мака остановилась. Если она войдет вместе с Мери и спросит Бичико, к тому же и Гоча будет с ними…

— Не стоит, Мери. Бичико непременно зайдет к отцу. Я думаю, он и сейчас там.

— Тогда я подожду в коридоре.

Мака помимо своей воли покосилась на толпу у дверей. «И чего они набежали? Неужели все так любят Тхавадзе? Интересно, пришла ли Додо проведать его? Что, если она узнает, из-за кого он стрелялся!»

— Ты что-то сказала, Мери?

— В коридоре, говорю, подожду.

— А? Почему?

— Мака… Без Бичи как-то неловко, не могу…

— Но я же здесь!

— Ты, конечно…

Мака приоткрыла дверь в палату.

— Отец, к тебе можно?

— Пришла, дочка? — проговорил Симон и вздохнул с облегчением, словно гора с плеч.

«Отцу тоже известно. Видно, не только больница, весь район взбудоражен… Кто же теперь стреляется из-за женщины?..»

— Подойди к дедушке! — Мака легонько подтолкнула сына к постели и взяла Мери за руку. — Входи, Мери, милая!

— Гоча, внучок мой… — Мака увидела на детской головке костлявую старческую руку с синими ветвями вен.

Гоча с любопытством рассматривал больного, лицо которого казалось ему очень знакомым, и несколько раз взглянул на мать, словно спрашивал: верно, это мой дедушка? Он по привычке ожидал больших ласк от деда, но Симон ограничился несколькими словами и рассеянным поглаживанием по головке.

— Выходит, дочка, погубили мы этого человека…

— Кого, отец? Кого мы с тобой можем погубить?

— Но он же от нас ушел прошлой ночью.

— Раз от нас ушел, значит, мы погубили?.. А что? Говорят что-нибудь?

— Откуда мне знать! В четырех стенах к постели прикованный лежу…

— Бичико был у тебя?

— Был.

— Тоже считает, что мы виноваты?

— У него разве узнаешь толком.

При этих словах Мери, словно желая спрятаться, подалась назад. Она испугалась, когда свекор, не замечая ее присутствия, заговорил о ее муже, и теперь желала только одного — стушеваться и исчезнуть.

— Ты лучше побереги себя, отец! — сказала Мака. — Не стоит волноваться из-за сплетен.