Отиа Иоселиани - Звездопад. В плену у пленников. Жила-была женщина

— Да, с нами. Пятый месяц человек без работы. На заочном учится…

— Доментия собираются перевести.

— Может быть, он успеет до перехода сделать это. Он тебе не откажет. Я бы сама сказала, но лучше, если ты.

— Сказать не проблема…

— Вот и отлично!

На перекрестке Циала остановилась.

— А теперь я пошла. Утром, надеюсь, ответ будет известен, — и она, не оглядываясь, перебежала через улицу.

— Так мы остались одни, Тебро…

— Вам это неловко? Тогда я пойду.

— Нет, что ты! Напротив.

Они вышли к реке. На мосту Гено остановился, облокотился о перила. Река текла мутная, желтовато-коричневая и несла с собой измочаленные корни ив.

— Тебро, твои волосы того же цвета, что и корни ив.

— Циала говорит, что вы никогда не лжете.

— Это вовсе не потому, что я такой уж благородный. Неправда трудна, ее нужно придумать, а правда — вот она, смотри и говори.

— Вы пишете какую-то книгу?

— Нет. То, что я пишу, это не книга. Книга-роман. Пойдем, я тебе еще кое-что скажу…

За мостом дорога выгибалась влево, а справа, у основания отвесной скалы, оставался новый, еще не загудронированный участок пути.

Близилась ночь.

— Вы обещали что-то сказать…

— Да, сейчас, — Гено взял Тебро под руку. — Ты знаешь, какие у тебя глаза?

Тебро даже остановилась:

— Не знаю.

— Не удивляйся: когда в известковой яме набирается дождевая вода, она прозрачна и чиста, как твои глаза.

Дорога круче пошла в гору. В небе горела звезда.

— Может быть, посадим?

— Посидим.

Они сели на скатившийся к обочине высокий валун.

Совсем стемнело. Внизу лопотала невидимая в темноте река.

Тебро, притихнув, поглядывала на дорогу.

— О чем ты думаешь?

— О той звезде, что одиноко горела, когда мы шла в гору. Теперь ее и не найдешь… На таком огромном небе не нашлось ни одной звездочки для меня.

Она умолкла, и стало очень тихо.

— Что скажет жена, если увидит нас сейчас?

— Почему ты вспомнила о моей жене?..

Тебро промолчала.

«Она опять заговорит о Маке. Ей кажется, что она отнимает что-то у Маки, и это ее мучает».

— Я ничего у нее не отнимаю.

На этот раз промолчал Гено.

— Я ни у кого ничего не отнимаю, — шепотом продолжала Тебро. — Я сама несчастна. Для себя.

— Тебро!..

— С тех пор, как я разошлась с мужем… у меня нет друзей. Циала — моя лучшая подруга. Вы же видели? Она любит меня… Нет, жалеет.

Гено встал и обнял ее за плечи.

— Пойдем?

— Конечно. Не ночевать же тут.

На остановке автобуса кто-то поклонился Гено.

— Кто такой?

— Не помню.

— Идите. Нехорошо. Вас тут все знают.

В конце улицы показался автобус. Тебро подошла к Гено, взяла его за руку. Какое-то время она стояла так, потом, заметив на противоположной стороне позднего прохожего, поспешно отошла и встала там, куда должен был подъехать автобус.

Слава богу, наконец все было позади. Ослабевший Симон спал под действием наркоза. Напротив него, на застеленной койке, с раскрытой книгой в руках дремала Мака. Книгу эту она выпросила у доктора Хиджакадзе. Ей хотелось самой узнать что-нибудь о болезни отца. Но сейчас она была так измотана, что когда Бичико и племянник отца выходили из палаты, не смогла проводить их даже до дверей — легла на койку и закрыла глаза, вернее, просто дала им закрыться. Хорошо, если б хоть часа полтора никто не приходил. Единственное, что время от времени всплывало в ее сознании, это то, что вскоре отцу предстояла вторая операция. «Не перенесет», — думала она и чувствовала тяжелую, тупую боль.

В дверь тихонько постучали.

«Ах, как некстати, как я не хотела!..» Мака оглянулась — может быть, это медсестра, тогда она не встанет.

Нуца?! Она все-таки обрадовалась старой подруге, на цыпочках пошла ей навстречу и расцеловала.

— Мака, родная моя! Как вы? Что с дядей Симоном?

— Не знаю, вроде обошлось… Садись, Нуца, сядь…

— Спасибо.

— А как ты живешь? Давно тебя не видела.

— Да, забыла ты меня, Мака, совсем забыла.

Мака улыбнулась ей усталой открытой улыбкой.

— Нет, Нуца, милая, просто я давно не приезжала. Ну, что ты? Как ты? Не помирилась с мужем?

— Никогда!

Мака посмотрела в лицо подруге. Нуца отвела взгляд и, глядя на больного, сказала:

— Говорят, Хиджакадзе хороший хирург. Ты всегда знала, к кому обратиться. Меня так огорчила болезнь дяди Симона, как если б отец родной заболел.

— Ох!..

— Раньше и узнать-то никак не могла. С утра до ночи торчу на этой проклятой почте…

— Нуца, куда подевались ребята и девушки из нашего класса? Я никого не встречаю. Кето и Лиза вышли замуж — это я знаю. Ило защитил диссертацию — это тоже знаю, Уча продал свой дом…