Франц Таурин - На Лене-реке

— Пойдем берегом. Может быть, встретим, — возразила Ольга. — А катер пусть подойдет к сторожке.

Перед тем как войти в сторожку, Ольга строго сказала:

— Вопросы задавать буду я.

Старик все также сидел на топчане, курил трубку.

Казалось, он ожидал посетителей. По крайней мере он нисколько не удивился, что снова явились гости.

— Нам нужно видеть вашего квартиранта, где он? — спросила Ольга.

— Ушел на работу, — ответил старик.

— Где он работает?

— Люди приехали. Остров наш мерить. Он помогает.

— Давно вы его знаете?

— Десять дней живет, — все так же равнодушно ответил старик и сплюнул на железный лист перед печуркой.

— Кто он такой? Как его звать?

— Городской… Максимом зовут…

— Покажите нам его вещи.

В первый раз старик взглянул на нее, отвел глаза и, затянувшись несколько раз подряд, весь окутался клубами сизого дыма.

— Какие у него вещи?..

— А где мальчик? — спросил Федя.

— Уехал в деревню, — ответил старик, — картошки привезет. Есть нечего. Одна рыба.

— Ну что ж, идем, — сказала Ольга своим спутникам. Она поняла: от старика не узнаешь больше того, что он сам захочет рассказать.

Обратно к лагерю доехали на катере.

— Я сейчас с этим катером еду в город, — сказала Ольга геодезистам. — А вы здесь смотрите в оба. Возможно, после ухода катера Максим Щелчков придет на работу. Не подавайте виду, что он раскрыт, но не спускайте с него глаз.

Через час катер отвалил от острова и стремительно понесся вниз по течению. Ольга спешила в город. Она еще более заторопилась, когда Федя рассказал ей, как Саргылана встретила в аэропорту странного незнакомца.

— Тут дело тоже нечисто, — убежденно рассказывал Федя. — В Москве он с ней раскланивался, а тут сразу сбежал, как Мишка от меня сегодня утром.

— В Москве? — переспросила Ольга. — Каким же образом Саргылана встречалась с ним в Москве?

— Она ездила на экскурсию на московские фабрики…

— Знаю.

— Руководителем их группы был Джерготов. Знаете его?

Ольга кивнула.

— Ну вот, этот тип приходил в Москве к Джерготову. Тогда его Саргылана и видела.

Приходил к Джерготову… Эта новая деталь бросала свет и в значительной степени связывала многие разрозненные события.

Теперь можно было подыскать объяснение упорной приверженности Джерготова к нижнему варианту, что всегда казалось Ольге исключительно странным, даже загадочным.

«Интересно было бы поговорить с Джерготовым», — подумала Ольга.

В городе Ольга сообщила о Максиме в органы государственной безопасности. Два сотрудника к ночи были уже на острове. Но Максим Щелчков не дождался их. Едва начало смеркаться, он переправился через реку и ушел в тайгу.

— Андрея здесь нет, и, кроме вас, друзья мои, мне посоветоваться больше не с кем, — закончила Ольга свой рассказ.

На некоторое время за столом воцарилось молчание. Если бы разговор шел на какую-либо обычную производственную или просто житейскую тему, то более живая Таня первая бы высказала свое мнение. Но тут она чувствовала, что более веским будет слово Василия и как мужчины, и как фронтовика, и как более опытного коммуниста.

Торопливость была не в характере Василия. Тем более в подобных случаях.

Он закурил и не спеша прошелся из угла в угол. Папироса в несколько затяжек сгорела у него до мундштука. Он бросил ее и закурил новую. Обе женщины с напряженным вниманием ждали, что он скажет.

— Как доказать, что Джерготов связан с Мишкой? — спросил, наконец, Василий.

— Доказать не могу, но сама убеждена в этом, — горячо ответила Ольга.

— Убежденности тут мало, — хмуро произнес Василий и, остановившись против Ольги, спросил: — Кто мог их видеть вместе?

— Только старик бакенщик.

— Не скажет, — так же хмуро заметил Василий. — А из ваших работников никто не встречал их вместе?

— Не знаю… не спрашивала.

— Надо было спросить, — строго сказал Василий.

— Вася! — мягко упрекнула его Таня. — Какой ты, право. Она к тебе, как к родному, а ты без малого — выговор ей.

— Он прав, Таня, — возразила Ольга, — это мой промах.

— Промах, конечно, не велик, — спокойно заметил Василий. — Ясно, что встречались не на людях… Налей-ка, Танюша, еще стаканчик покрепче, — попросил он, снова подсаживаясь к столу.

Он с хрустом надкусил кусок сахару, обжигая пальцы, поднес осторожно к губам горячий стакан и отпил немного, прихлебывая чай мелкими глотками.