Франц Таурин - На Лене-реке

После работы Федя забежал в промтоварный магазин и купил там ярчайший из всех ярких галстуков, украшавших витрину.

Дома Федя принарядился: надел праздничный темно-синий костюм, новый галстук и заглянул в парикмахерскую. Смешливая девушка, старательно скрывая улыбку, добросовестно выбрила Федин подбородок, хотя брить было решительно нечего — борода упорно не росла. Ровно за пять минут до назначенного срока Федя постучался в дверь квартиры Егора Ивановича.

В верхнем кармане пиджака, откуда выглядывал старательно сложенный цветной платочек, лежали два билета в кино на третий сеанс. «Не целый же вечер будем разговаривать о конвейере».

К искреннему огорчению Феди, дверь ему открыл Егор Иванович. Хотя Федя, как и все на заводе, любил и уважал старика, сегодня он предпочел бы не застать его дома.

— Ну что ж, заходи, если здороваться не хочешь, — пошутил Егор Иванович.

Вконец смутившийся Федя пробормотал запоздалое приветствие и вошел в переднюю. Он всего раз был у Егора Ивановича и то очень давно, еще до приезда Саргыланы из колхоза. Готовясь к встрече племянницы, Егор Иванович купил мебель, чтобы обставить комнату Саргыланы; Федя помогал вносить и расставлять мебель.

Хотя и было это почти год тому назад, Федя заметил, как изменилась квартира Егора Ивановича. Умывальник, раньше висевший на виду, теперь был задернут занавеской. В кухне вдоль стен протянулись ровные крашеные полочки, за стеклянной дверью массивного буфета красовалась аккуратно расставленная посуда. Еще больше удивился Федя, когда вошел в комнату Егора Ивановича. На окнах тюлевые занавески, красивая, низко свисающая скатерть на круглом столе, расшитые якутским узором подушки на диване, обтянутом белым чехлом.

Такое убранство Феде приходилось видеть только в квартире директора, когда еще Андрей Николаевич жил не один, как сейчас, а с матерью. После того как в последний год войны Клавдия Васильевна уехала к дочери, облик квартиры постепенно изменялся.

Саргылана, услышав шаги, вышла из своей комнаты и с удовольствием отметила нарядный вид Феди, хотя едва удержалась от замечания по поводу потрясающего галстука.

Егор Иванович собрался куда-то уходить, но Саргылана его удержала.

— Нет, дядя, не уходи, ты мне будешь нужен. Мне одной товарища механика не переспорить.

Так и сказала «товарища механика». Это задело Федю, и он подумал, что, кажется, этот вечер не оправдает его надежд.

Саргылана сходила в свою комнату и вернулась с тетрадкой в руках.

— Я написала начало нашего доклада, — сказала она, и Федя опять стал в тупик, не зная, то ли ему радоваться, что его зачислили в соавторы, то ли обидеться, что Саргылана не сочла нужным даже узнать его мнение.

Саргылана прочитала свои записи. Это был конспект доклада на техническом кружке, вернее конспект первой части доклада. Саргылана приводила примеры и делала вывод:

«Многие стахановцы опережают конвейер. Но сэкономленное время пропадает бесцельно. Надо, чтобы конвейер не держал стахановца за руки, а помогал ему набирать темпы. Как это сделать?»

— Ну, как это сделать? — спросил Федя, когда Саргылана закончила чтение.

— Не знаю, — просто ответила Саргылана. — Помоги.

— Этого сделать нельзя! — резко сказал Федя. — Не может лента для тебя двигаться быстро, для меня тихо. Когда не было конвейера, один делал больше, другой меньше, около каждой машины лежали груды обуви. Я еще застал такую работу. Ты хочешь отменить конвейер и вернуться назад. Я тебе в этом деле не помощник.

— Я не хочу отменить конвейер, я хочу, чтобы не скучать за машиной, пока ждешь следующую пару, хочу работать без остановок, весело работать и больше зарабатывать.

— Этот конвейер плохой, не годится, — язвительно произнес Федя, — подавай ей «веселый» конвейер.

— Да, именно веселый конвейер, — с воодушевлением подхватила Саргылана, не замечая его иронии. — Ты, Федя, нашел очень удачное название. Веселый. На нем работать не скучно, а весело.

— На работе надо план выполнять, а не веселиться, — назидательно произнес Федя.

Саргылана выразительно посмотрела на него и покачала головой.

Но Федя уже вошел в азарт.

— Ты понимаешь, что такое конвейер? — он вскочил с места. — Много машин. Каждая по-своему работает. А все вместе — как одна умная машина. А ты ее сломать, испортить хочешь. Нельзя такую умную машину ломать!

Саргылана не могла быстро найти доводы, чтобы отстоять свою правоту, хотя была по-прежнему в ней убеждена. И она подумала, что действительно Федя ей не помощник в этом деле. Она молча смотрела на раскрасневшегося Федю, и злые насмешливые слова готовы были сорваться с ее уст, когда на помощь ей пришел Егор Иванович, до сих пор не проронивший ни слова.